Н.И. Пирогов

Н.И. Пирогов

1.

2. Вступление: забыто ли имя Н.И. Пирогова?

3. Биография

4. Анатомический институт

5. Эфирный наркоз

6. Изобретение гипсовой повязки

7. История создание Крестовоздвиженской общины

8. Приоритеты Н.И. Пирогова в создании военно-полевой хирургии: этапного

лечения и сортировки раненых.

9. Н.И. Пирогов и его взаимноотношения с европейскими врачами и

исследователями.

Вступление

25 ноября этого года исполнилось 188 лет со дня рождения Великого

русского хирурга Николая Ивановича Пирогова. При произнесении имени

Великого врача и ученого русский человек испытывает гордость. В

англоязычной литературе имя Н.И. Пирогова связано только с его

классическим трудом: "Хирургическая анатомия артериальных стволов и

фасций" и в то же самое время "забыто" о многих изобретениях,

новооведениях, предложениях ученого. Так во всемирно известной энциклопедии

"Британника", которая претендует на звание самой подробной энциклопедии нет

статьи, посвященной Н.И. Пирогову. В то же самое время до сих пор (!) в

Соединенных Штатах Америки и Англии основным способом изучения

топографической анатомии является метод замораживания и распилов. Несмотря

на широкое внедрение компьютерной томографии и ядерно-магнитного резонанса,

которые позволяют сделать любые снимки в любой плоскости, способ

замораживания и распилов не был забыт. В настоящее время в глобальной

компьютерной сети "Интернет" вы можете найти множество ресурсов,

посвященных топографической анатомии с иллюстрациями и фотографиями

распилов замороженных трупов. И в тоже самое время нигде не указано, что

впервые предложил этот способ изучения анатомии именно Н.И. Пирогов. Это

всего лишь единственный аспект, однако Н.И. Пирогову принадлежит приоритет

в создании некоторых видов ампутации нижних конечностей (костно-

пластическая ампутация), гипсовая повязка, привлечение женского труда в

медицину и многое другое.

В создании такой ситуации виноваты частично и россияне, которые забывают

историю, не гордятся достижениями русских ученых. Была бы возможна такая

ситуация в США? Где любой человек, сделавший открытие полезное для своей

нации становится национальным героем.

В своей курсовой работе мне хотелось бы разобраться в исторической истине

и приоритетах Н.И. Пирогова в медицине.

Биография

Великий русский хирург Николай Иванович Пирогов родился 13/25 ноября 1810

г. в Москве, в семье военного чиновника. Отец его Иван Иванович служил

казначеем в Московском провиантском депо в чине майора. Дед его Иван Михеич

происходил из крестьян и был солдатом. Среднее образование Николай Иванович

получил сначала дома, а потом в частном пансионе. Четырнадцати лет поступил

в Московский университет на медицинский факультет.

Окончив в 1828 г. университет и получив звание лекаря, он был направлен

заграницу для подготовки к профессорской деятельности, В возрасте 26 лет

Пирогов получил звание профессора и возглавил хирургическую клинику в

Дерптском университете. Через пять лет (в 1841 г.) Пирогов был приглашен в

Петербургскую медико-хирургическую академию, где и пробыл почти 15 лет

(1841—1856 гг.), до своей отставки. Здесь он создал первый в России

анатомический институт.

Большой любовью пользовался Пирогов среди простого народа и широчайших

масс студенчества. Его любили за простоту, благ родство и бескорыстие.

Бедняков и учащихся он лечил бесплатно, а часто помогал им и материально.

Всю свою жизнь без остатка отдал этот замечательный врач и ученый, педагог

и общественник беззаветному служению отечественной науке и своему народу.

Велики заслуги Пирогова перед Родиной и, в первую очередь, перед русской

армией. Пирогов являлся участником четырех войн: Кавказской (8 июля 1847 г.

Пирогов выехал на Кавказский театр военных действий), Крымской (с 29

октября 1854 г. по 3 декабря 1855 г. он пробыл в Крыму); в 1870 г., по

предложению Красного Креста, Пирогов ездил для обзора госпиталей на театр

франко-прусской войны и в 1877 г., с той же целью, совершил поездку на

театр русско-турецкой войны.

Свой огромный опыт Пирогов изложил в четырех классических трудах,

посвященных военно-полевой хирургии, которые и легли в основу системы всей

современной врачебной помощи раненым на поле сражения. Николай Иванович

Пирогов по справедливости считается "Отцом русской хирургии",

основоположником военно-полевой хирургии. Пирогов первый в мире применил

эфирный наркоз в условиях войны.

16 октября 1846 г. — знаменательная дата не только в истории хирургии, но

и в истории человечества. В этот день впервые была произведена большая

хирургическая операция под полным эфирным наркозом. Осуществились мечты и

чаяния, еще накануне казавшиеся несбыточными, — достигнуто полное

обезболивание, расслаблены мышцы, исчезли рефлексы... Больной погрузился в

глубокий сон с потерей чувствительности.

„Вещь в себе" превратилась в „вещь для нас" - Снотворное действие эфира (в

старину он назывался сладким купоросом") было известно еще в 1540 г.

Парацельсу. В конце XVIII века вдыхание эфира применялось для облегчения

болей при чахотке и при кишечных коликах. Однако научное обоснование

проблемы обезболивания принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову, затем

русским ученым А. М. Филамофитскому, декану медицинского факультета

Московского университета, и анатому Л. С. Севрюку. Они проверяли влияние

эфира на нервную систему, на кровь, проверяли дозировку, продолжительность

действия эфирного наркоза и т. д.

Как всякое новшество, эфирный наркоз сразу нашел как излишне-пылких

приверженцев, так и предубежденных критиков. Пирогов не примкнул ни к

одному лагерю до тех пор, пока не проверил свойства эфира в лабораторных

условиях, на собаках, на телятах, далее на самом себе, на ближайших своих

помощниках и, наконец, в массовом масштабе на раненых на Кавказском фронте

(летом 1847 г., см. ниже).

Со свойственной Пирогову энергией он от эксперимента быстро переносит

наркоз в клинику: 14 февраля 1847 г. он произвел свою первую операцию под

эфирным наркозом во 2-м военно-сухопутном госпитале, 16 февраля оперировал

под эфирным наркозом в Обуховской больнице, 27 февраля в Петропавловской

(С.-Петербург). Испытав далее эферизацию (эфирный наркоз) на здоровых людях

повторно, на самом себе и располагая материалом уже 50 операций под эфирным

наркозом (пользуясь последним в госпитальной и частной практике), Пирогов

решил применить эфирный наркоз в военно-полевой хирургии — непосредственно

при оказании хирургической помощи на поле сражения.

В это время Кавказ был постоянным театром военных действий (шла война с

горцами), и Пирогов 8 июля 1847 г. уезжает на Кавказ с целью, главным

образом, проверить на большом материале действие эфирного наркоза как

обезболивающего средства. По пути— в Пятигорске и Темир-Хан-Шуре — Пирогов

знакомит врачей со способами эстеризации и производит ряд операций под

наркозом. В Оглах, где раненые были размещены в лагерных палатках и не было

отдельного помещения для производства операций, Пирогов стал специально

оперировать в присутствии других раненых, чтобы убедить последних в

болеутоляющем действии эфирных паров. Такая наглядная пропаганда оказала

весьма благотворное влияние на раненых, и последние безбоязненно

подвергались наркозу. Наконец, Пирогов прибыл в Самуртский отряд, который

расположился у укрепленного аула Салты. Здесь, под Салтами, в примитивном

"лазарете", состоявшем из нескольких шалашей из древесных ветвей, крытых

сверху соломой, с двумя длинными, сложенными из камней, скамьями, покрытыми

тоже соломой, стоя на коленях, в согнутом положении, приходилось великому

хирургу оперировать. Здесь же под наркозом и было произведено Пироговым до

100 операций. Таким образом, Пирогов первый в мире применил эфирный наркоз

на поле сражения.

За год Пирогов сделал около 300 операций под эфирным наркозом (всего в

России с февраля 1847 г. по февраль 1848 г. их было произведено 690). Мысль

Пирогова безустали работает над усовершенствованием методики и техники

наркотизации. Он предлагает свой ректальный способ наркоза (введение эфира

в прямую кишку). Для этого Пирогов конструирует специальный аппарат,

улучшает конструкцию существующих ингаляционных аппаратов. Становится

активным пропагандистом наркоза. Обучает врачей технике наркотизации.

Раздает им аппараты.

Свои исследования и наблюдения Пирогов изложил в нескольких статьях:

„Отчет о путешествии по Кавказу" на французском языке; на русском—„Отчет"

печатался сначала по частям в журнале „Записки по части врачебных наук",

книги 3 и 4—1848 г. и книги 1 2 и 3— 1849 г.; в 1849 г. „Отчет" вышел

отдельным изданием. Личный опыт Пирогова к этому времена составлял около

400 наркозов эфиром и около 300— хлороформом.

Таким образом, главная цель научного путешествия Пирогова на театр

военных действий на Кавказ — применение обезболивания на поле сражения —

была» достигнута с блестящим успехом.

В процессе экспериментального изучения эфирного наркоза Пирогов вводил

также эфир в вены и артериит в общую сонную артерию, во внутреннюю яремную"

вену, в бедренную артерию, бедренную вену, воротную вену (Жоров). Однако,

на основании точных экспериментальных данных, Пирогов вскоре приходит к

выводам: „эфир, вспрыснутый в виде жидкости в центральный конец вены,

производит моментальную> смерть" (см. опыты Пирогова „Протоколы

физиологических наблюдений над действием паров эфира на животный организм",

1847 г., май).

Метод внутривенного наркоза чистым эфиром, как: известно, не получил

распространения. Однако мысль

Первая операция под хлороформным усыплением состоялась 4 ноября 1847 г.

— Симпсон. Первые операции под хлороформным наркозом в России: 8 декабря

IS47 г.—Лоссиевский «Варшава). 9 декабря 1847 г.—Поль (Москва), 27 декабря

1847 г.— С-Петербург, клиника Пирогова (пять операций).

Пирогова о возможности введения непосредственно в кровь наркотического

средства впоследствии с огромным успехом была претворена в жизнь. Как

известно, русские ученые фармаколог Н. П. Кравков и хирург С. П. Федоров

(1905, 1909) воскресили идею Пирогова внутривенном наркозе, предложив

вводить непосредственно в вену снотворное вещество гедонал. Этот удачный

способ применения неингаляционного наркоза даже в зарубежных руководствах

известен под названием „Русского метода". Таким образом, идея внутривенного

наркоза целиком принадлежит Николаю Ивановичу Пирогову и позже — другим

русским ученым, занимавшимся разработкой этого вопроса, а не Флурансу и,

тем более, Ору (последний в 1872 г. применил внутривенный наркоз

хлоралгидратом) или Буркгардту (в 1909 г. он возобновил опыты введения в

вену эфира и хлороформа с целью наркоза), как об этом, к сожалению, пишут

не только зарубежные, но и некоторые отечественные авторы.

То же самое следует сказать и в отношении приоритета интратрахеального

наркоза (вводимого непосредственно в дыхательное горло — трахею). В

большинстве руководств основоположником этого способа наркоза назван

англичанин Джон Сноу, применивший этот способ обезболивания в эксперименте

и в одном случае в клинике в 1852 г., однако, точно установлено, что в 1847

г., т. е. ровно на пять лет раньше, экспериментально этот способ с успехом

применил Пирогов, о чем красноречиво свидетельствуют также протоколы опытов

Пирогова.

Вопросы обезболивания еще долго и широко освещались не только в русской

медицинской печати 3847—1849 гг., но и в русских общественно-литературных

журналах. Надо сказать, что русские ученые и русские практические врачи

показали себя в этом вопросе людьми передовыми, прогрессивными и активными.

Американские историки медицины, грубо искажая истину, любят говорить о том,

что „Америка научила Европу азбуке наркоза". Однако неопровержимые

исторические факты свидетельствуют о другом. На заре развития обезболивания

Америка сама училась у великого русского хирурга Пирогова.

Здесь же, на Кавказе, во время войны Пирогов также применил крахмальную

повязку Сетена для фиксации переломов конечностей у подлежащих

транспортированию раненых. Однако, убедившись на практике в ее

несовершенстве, он в 1852 г. заменил последнюю своей налепной алебастровой,

т. е. гипсовой, повязкой.

Хотя в зарубежной литературе идея гипсовой повязки связывается с именем

бельгийского врача Матисена, однако, это неверно, — документально и твердо

установлено, что впервые ее предложил и применил Н. И. Пирогов.

Пирогов первый в мире организовал и применил женский уход за ранеными в

районе боевых действий. Пирогову принадлежит великая честь внедрения этого

вида медицинской помощи в армии. Пирогов первый организовал и основал

"Крестовоздвиженскую общину сестер попечения о раненых и больных". Особенно

выделялись среди этих сестер Г. М. Бакунина и А. М. Крупская. Простой

русский солдат, в бурю и непогоду, на бастионах и в палатках, на

операционном столе и в перевязочной, под дождем и в тяжком пути эвакуации,

с чувством глубокой благодарности благословлял самоотверженную

"севастопольскую сестричку", дни и ночи беззаветно за ним ухаживающую.

Слава об этих первых русских женщинах, служивших беззаветно своему народу,

росла и ширилась, и современные героические советские женщины, стяжавшие

себе неувядаемую славу на фронтах Великой Отечественной войны, с чувством

глубочайшего уважения вспоминают своих севастопольских предшественниц.

Интересно отметить, что иностранцы, в частности, немцы, пытались приписать

инициативу в этом деле, т. е. организацию женского ухода за ранеными в

районе боевых действий, англичанке Нейтингель, против чего, Пирогов

протестует в самой решительной форме, доказывая (в письме к баронессе

Раден), что „Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и

больных" была учреждена в октябре 1854 года, а в ноябре того же года она

уже находилась на фронте. "0 мисс же Нейтингель" и "о ее высокой души

дамах" — мы в первый раз услыхали., — пишет Пирогов, — только в начале 1855

года" — и далее продолжает: "Мы, русские, не должны дозволять никому

переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг

истребовать пальму первенства в деле столь

благословенном и благотворном и ныне всеми принятом".

Пирогов также первый в мире предложил, организовал и применил свою

знаменитую — сортировку раненых, из которой впоследствии выросло все

лечебно-эвакуационное обеспечение раненых. "На войне главное — не медицина,

а администрация", заявляет Пирогов и, исходя из этого положения, начинает

творить свое великое дело.

Пирогов выработал прекрасную систему сортировки раненых в тех случаях,

когда последние. Поступали на перевязочный пункт в большом количестве —

сотнями. До того на перевязочных пунктах господствовал страшный беспорядок

и хаос. С яркими картинами суеты, растерянности и в известной мере

бесполезной работы врача в такой обстановке мы знакомимся в

"Севастопольских письмах", в автобиографических записях и в других

произведениях Пирогова. Система Пирогова состояла в том, что, прежде всего,

раненые разделялись на пять главных категорий:

1) безнадежные и смертельно раненые,

2) тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи; 3) тяжело

раненые, требующие также неотлагательного, но более предохранительного

пособия; 4) раненые, для которых непосредственное хирургическое пособие

необходимо только для того, чтобы сделать возможною транспортировку;

наконец, 5) легко раненые, или такие, у которых первое пособие

ограничивается наложением легкой перевязки или извлечением поверхностно

сидящей пули. Благодаря введению такой весьма простой и разумной сортировки

рабочие силы не разбрасывались, и дело помощи раненым шло быстро и толково.

С этой точки зрения нам становятся понятными следующие слова Пирогова: "Я

убежден из опыта, что к достижению благих результатов в военно-полевых

госпиталях необходима не столько научная хирургия и врачебное искусство,

сколько дельная и хорошо учрежденная администрация.

К чему служат все искусные операции, все способы лечения, если раненые и

больные будут поставлены администрацией в такие условия, которые вредны и

для здоровых. А это случается зачастую в военное время. От администрации, а

не от медицины зависит и то, чтобы всем раненым без изъятия и как можно

скорее была подана первая помощь, не терпящая отлагательства. И эта главная

цель обыкновенно не достигается. Представьте себе тысячи раненых, которые

по целым дням переносятся на перевязочные пункты в сопровождении множества

здоровых; бездельники и трусы под предлогом сострадания и братской любви

всегда готовы на такую помощь, и как не помочь и не утешить раненого

товарища! И вот перевязочный пункт быстро переполняется сносимыми ранеными;

весь пол, если этот пункт находится в закрытом пространстве (как, например,

это было в Николаевских казармах и в дворянском собрании в Севастополе),

заваливается ими, их складывают с носилок как ни попало; скоро наполняется

ими и вся окружность, так, что и доступ к перевязочному пункту делается

труден; в толкотне и хаотическом беспорядке слышатся только вопли, стоны и

последний ' хрип умирающих; а тут между ранеными блуждают из стороны в

сторону здоровые—товарищи, друзья и просто любопытные. Между тем, стемнело;

плачевная сцена осветилась факелами, фонарями и свечами, врачи и фельдшера

перебегают от одного раненого к другому, не зная, кому прежде помочь;

всякий с воплем и криком кличет к себе. Так бывало часто в Севастополе на

перевязочных пунктах после ночных вылазок и различных бомбардировок. Если

врач в этих случаях не предположит себе главной целью прежде всего

действовать административно, а потом уже врачебно, то он совсем

растеряется, и ни голова его, ни рука не окажет помощи. Часто я видел, как

врачи бросались помочь тем, которые более других вопили и кричали, видел,

как они исследовали долее, чем нужно, больного, который их интересовал в

научном отношении, видел также, как многие из них спешили делать операции,

а между тем, как они оперировали нескольких, все остальные оставались без

помощи, и беспорядок увеличивался все более и более. Вред от недостатка

распорядительности на перевязочных пунктах очевиден... Врачи от беспорядка

на перевязочных пунктах истощают уже в самом начале свои силы, так, что им

невозможно делается помочь последним раненым, а эти-то раненые, позже

других принесенные с поля битвы, и нуждаются всех более в пособии. Без

распорядительности и правильной администрации нет пользы и от большого

числа врачей, а если их к тому еще мало, то большая часть раненых остается

вовсе без помощи".

Эти слова Пирогова не являются, однако, отрицанием медицинской работы, а

требованием, чтобы администрация правильно использовала врачебные силы для

сортировки.

Сортировку раненых, по Пирогову, впоследствии с успехом применяли не

только в русской армии, но и в армиях, враждебных ей.

В своем „Отчете", изданном Обществом попечения о больных и раненых

воинах, на стр. 60 Пирогов пишет: „Я первый ввел сортировку раненых на

севастопольских перевязочных пунктах и уничтожил этим господствовавший там

хаос. Я горжусь этой заслугой, хотя ее и забыл сочинитель "Очерков

медицинской части в 1854-1856 гг.".

Пирогов первый предложил широко использовать (при нужде) госпитальные

палатки при размещении раненых после подачи им первой помощи, указывая в

то же время, что и здесь три четверти из общего числа коек „должны

оставаться пустыми на случай нужды". „Госпитальные палатки, — пишет Пирогов

в письме к своему ученику и другу К. К. Зейдлицу из Севастополя, — числом

около четырехсот, с двадцатью койками каждая, тоже не должны бы приютить

более двух тысяч больных, а прочие должны оставаться пустыми на случай

нужды. Как только число больных превысит две тысячи, излишек тотчас должен

Страницы: 1, 2