Римское право

возрастание численности юристов.

По мнению П. Г. Виноградова, ликвидация монополии понтификов на

юридические знания знаменовала собой демократизацию римского правоведения.

Думается, сущность произошедшей перемены более сложна. Если и можно здесь

говорить о демократизации юриспруденции, то в очень узком смысле - в том

плане, что юридические знания стали более доступными для населения Рима.

Факты свидетельствуют, что юристами в Риме и после обнародования исковых

формул становились, как правило, представители высших классов. Притоку в

корпорацию юристов представителей низших классов в значительной мере

препятствовало то обстоятельство, что за исполнение юридических функций не

полагалось никакого вознаграждения. Следовательно, римская юриспруденция и

после ликвидации монополии понтификов на юридические знания продолжала быть

аристократической по своей социальной базе, она лишь потеряла свой прежний

кастовый характер.

3. Классический период.

В течение I в. до н.э. в Риме происходила ломка древнейших

процессуальных форм – так называемого легисакционного процесса. Вместо него

возникает формулярный процесс. Ликвидация монополии понтификов на

юридические знания не затрагивала служебной роли юриспруденции. Последнее

событие прямо вело к перемене этой роли. Формулярный процесс не уничтожил и

не ослабил формализма римского права, как это часто утверждается в историко-

правовой литературе, однако род формул и характер их использования стали

другими.

В легисакционном процессе формулы, выражавшие предмет спора,

произносились устно самими сторонами. Они имели строго установленный,

определенный до мельчайших подробностей характер, так что даже «пропуск или

перемена одного совершенно незначащего слова заключала в себе формальное

упущение». В формулярном процессе для выражения содержания спора

использовались письменные формулы и составлялись они уже не сторонами.

Стороны могли излагать содержание своего спора любыми словами и в любой

форме – обязанность облечь его в соответствующую форму лежала здесь на

преторе. ИЗ объяснения сторон он выводил юридическую сущность спора и

излагал ее в специальной записке, служившей инструкцией для судьи. В

отличие от формул, использовавшихся в легисакционном процессе, формулы,

которые применялись в новом процессе, «были эластичны и вес давался только

словам, действительно имевшим значение».

В соответствии с правилами формулярного процесса исковые формулы

составлялись претором. Дело это было, однако, нелегким. Как известно,

«вообще перед творцом правовой нормы стоит задача свести относительно

неопределенную, неясную и очень разноликую социальную реальность к

некоторым типичным понятиям – определенным, точным, ясным и легко

применимым». В условиях резкого возрастания юридических сделок возникла

необходимость выработки обширной системы типовых формул, отражающих

наиболее характерные черты всех регулярно повторяющихся ситуаций. Решение

указанной задачи было не под силу одним лишь преторам с их помощниками –

юрисконсультами. Для этого требовались усилия Многочисленного слоя юристов,

В полной мере обладавших навыками и умением выражать суть определенной

социальной ситуации в предельно точных по смыслу и кратких по содержанию

фразах.

Для удовлетворения данной потребности римский принцепс Октавиан Август

предоставил целому ряду наиболее квалифицированных юристов право составлять

исковые формулы и без специальных на то распоряжений претора. Истец

обращался к такому юристу и сообщал ему в свободной форме содержание своего

притязания. Юрист давал свое заключение, облекая его в соответствующую

формулу. Эта исковая формула считалась представляемой как бы от имени

принцепса и была обязательной для судьи.

Стечением времени авторитарными в судах сделались не только мнения

юристов, облеченные в исковую формулу, но и те, которые высказывались в

совершенно свободной форме.

Накапливавшиеся в процессе консультаций исковые формулы каждый юрист

старался сохранить, с тем чтобы воспользоваться ими при возникновении

аналогичных дел. В связи с этим в Риме начали появляться сборники формул,

вылившиеся со временем в целую отрасль юридической литературы.

Каждая исковая формула представляла собой, в сущности, правовую норму:

в ней излагались содержание спора и претензия истца, а также поручение

судье обвинить или оправдать (в зависимости от того, подтвердиться ли

фактами претензия истца или нет) ответчика. Судья рассматривал фактические

обстоятельства спора и выносил решение не выходя за рамки предписанного ему

формулой. Таким образом, сборники формул были, по существу сводами правовых

норм.

Естественно, что при составлении сборника своих формул юрист должен был

как-то их систематизировать, во всяком случае расположить так, чтобы

материалом сборника можно было легко пользоваться. Конечно, в сборник

стремились включать формулы наиболее типичных исков. Следовательно,

предпринималась определенная научная обработка правового материала.

Указанная закономерность в особой степени была свойственна римскому

праву, формировавшемуся в рамках формулярного процесса. Юриспруденция,

которая служила предпосылкой этого права и одновременно результатом его

развития, получила в литературе наименование классической. Именно в

последней специалисты видят вклад в мировую культуру.

Существует точка зрения, что юриспруденция – это уже подлинная наука.

Безусловно, отдельные приемы научного мышления римские юристы использовали

в своей деятельности. Тенденция к теоретизации юридического знания

проявилась в Риме довольно рано и с I в. до н.э. только усилилась. Все это

не привело, однако, к превращению римской юриспруденции в правовую науку в

строгом смысле данного понятия. Теория права так и не отделилась от

юридической практики. Римская классическая юриспруденция представляет собой

явление, в котором теория находится в неразрывном единстве с практикой.

Текст «Дигестов Юстиниана» показывает, что римские юристы выработали

немало общих определений различных правовых явлений. «Закон, - провозглашал

Папиниан, - есть общее предписание, решение опытных людей, обуздание

преступлений, совершаемых умышленно или по неведению, обще (для всех

граждан) обещание государства». Однако в целом римские юристы относились

весьма неодобрительно к каким-либо общим определениям в юриспруденции.

Анализ римских юридических текстов показывает, что определения,

классификация, систематика – все эти и другие элементы научного мышления

применялись при обработке правового материала римскими юристами достаточно

широко, однако без должной логической продуманности. В качестве примера

можно привести знаменитую классификацию правовых систем, данную Ульпианом:

«Изучение права распадается на две части: публичное и частное (право).

Публичное право, которое (относится) к положению римского государства,

частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц; существует полезное в

общественном отношении и полезное в частном отношении».

На погрешности приведенной классификации указывал в свое время М. М.

Сперанский: «Нельзя вообразить себе государство без обывателей и,

следовательно, представить законы, полезные государству, но бесполезные для

частных лиц».

Использование римскими юристами научных принципов при организации

правового материала не повлекло за собой возникновения подлинной

юридической науки. Римская юриспруденция всегда и во всем своем объеме

служила практике и качество теоретического, научного знания о праве

приобретала лишь в той степени, в какой это требовалось для эффективного

обслуживания потребностей практического судопроизводства, не более того.

Определения, которые римские юристы давали правовым явлениям,

фиксировали, как правило, не их природу, а состав, содержание. «Цивильное

право, - писал Папиниан, - это то, которое происходит из законов,

сенатусконсультов, декретов принцепсов, мнений мудрецов». Подобные

определения были типичными для римских юристов. Этого было мало для науки,

но оказалось вполне достаточно для практики. Римские правовые дифиниции –

это, с научной точки зрения, не определения, а скорее изречения. И как

изречения они блестящи. Их четкость, точность, краткость могут служить

образцом.

Занятие юриспруденцией требовало от римлян не только знания правовых

норм, владения приемами их формулирования и толкования. Материал римского

права представлял собой довольно сложное сочетание старого и нового. Каждая

эпоха вносила в него что-то свое, и эти отложения различных эпох,

постепенно накапливаясь, образовали явление, которое можно было понять,

лишь усвоив историю его становления и эволюции. Римский юрист неизбежно

должен был выступать и в качестве историка, а римская юриспруденция –

являться одновременно исторической дисциплиной.

Во второй половине II – начале III в. н.э., в эпоху правления династии

Северов, римская юриспруденция достигла вершины в своем многовековом

развитии. Целый ряд обстоятельств обусловили этот ее расцвет.

Разложение гражданской общины вызвало к жизни множество новых,

небывалых прежде отношений собственности, владения, пользования и

распоряжения землей и другим имуществом. Установилась индивидуальная

собственность на землю, распространились различные, неизвестные ранее виды

аренды, возникла масса новых форм пользования чужими вещами и т.п.

Естественно, что все эти новые отношения требовали юридического оформления.

Римские юристы получали, таким образом, огромный простор для творчества,

разработки новых правовых норм, понятий, терминов, определений. Старые

юридические формы, как правило, не отбрасывались, их старались приспособить

для юридического оформления новых отношений. Например, право частной

собственности на землю, втискивали в форму, фиксировавшую собственность на

раба. Собственника земли обозначали соответственно тем же самым термином

«dominus», которым прежде обозначали хозяина раба.

Согласно цивильному праву, раб в Риме не мог быть собственником или

владельцем каких-либо вещей. На практике, однако, рабы нередко становились

обладателями имущества и даже накапливали довольно значительные суммы

денег. Дело доходило до того, что господин иной раз должен был брать деньги

в долг у своих рабов. В таких случаях, дабы преодолеть запреты, налагаемые

цивильным правом, и дать собственности рабов надлежащее юридическое

оформление, прибегали к праву естественному, по которому все люди равны.

Опираясь на естественноправовые нормы, римские юристы признавали за рабом

возможность вступать в сделки, иметь предусмотренные договорами права и

обязанности.

Расцвету юриспруденции, усилению роли юристов в жизни общества

способствовало распространение воззрения, согласно которому при решении

спора необходимо учитывать скорее фактическую волю сторон, нежели букву

договора или закона. В уголовном праве эта тенденция выразилась в

установлении принципа, по которому при рассмотрении преступления главное

внимание уделялось намерению. Наказуемо намерение, а не действие,

провозглашал Павел.

Усложнение общественной жизни, произошедшее в Риме в период принципата,

распад традиционных социальных связей имели своим следствием резкое

увеличение количества споров. Переходный характер отношений порождал

ситуации, когда истец мог выдвигать самые различные претензии к ответчику.

Очевидно, что при таком положении резко усложнялась процедура судебного

разбирательства. И конечно, вместе с этим возросло значение юристов в

общественной жизни Рима.

Одной из главных предпосылок успешного развития юриспруденции в римском

обществе была тенденция, по которой в юристы шли, как правило, лучшие,

наиболее образованные и талантливые люди. Повышенный спрос на талант

предъявлял прежде всего творческий характер юридической профессии.

Юрисконсульт в Риме являлся фактическим творцом юридических норм.

4. Постклассический период.

4.1. «Вульгаризация» римского классического права.

В III в. н. э. в общественной жизни Древнего Рима произошли перемены,

которые в конечном счете не могли не сказаться на состоянии юриспруденции.

Убийство в 235 г. принцепса Александра Севера положило начало периоду

анархии в политической сфере древнеримского общества, продолжавшемуся целых

полстолетия - до воцарения императора Диоклетиана. За это время на римском

престоле сменилось 17 принцепсов. Восстания, мятежи, заговоры, политические

убийства стали обычаем в общественной жизни Римской империи. Ко всему этому

добавлялась хозяйственная разруха. Таким образом, произошел подрыв того

экономического и политического фундамента, на котором покоилось

величественное здание римской классической юриспруденции.

Для правителя огромной империи, находившейся в состоянии анархии, было

естественным обращение к бюрократическим методам управления. Именно

бюрократия могла стать реальной силой, цементирующей общественный строй,

предотвращающей его окончательный распад.

Развитие же бюрократии, выдвижение ее на ведущую роль в общественной

жизни неизбежно влекли за собой замену прежнего формулярного судебного

процесса, предполагавшего свободное состязание сторон с участием претора и

при посредничестве третейского судьи, процессом бюрократическим

(экстраординарным). Последний предполагал в качестве судьи чиновника,

представителя имперской администрации. Состязательность сохранялась, но она

была в значительной мере скована поной процедурой разбирательства дел,

весьма похожей на обыкновенное административное рассмотрение какой-либо

жалобы. Претор, игравший прежде важную роль в осуществлении юрисдикции и

правотворчестве, уступил место городскому префекту.

В историко-правовой науке перемены в римской правовой культуре,

происходившие в период после III в., характеризуется как «быстрый упадок

юриспруденции». И на первый взгляд такая характеристика представляется

вполне оправданной.

В самом деле основным способом правотворчества в IV - VI вв. выступает

законодательная деятельность императоров. Императорские конституции носят

имена императоров и не упоминают имен юристов, участвовавших в их

составлении. Факт этот немаловажен: он отражает ослабление роли юристов в

правотворческом процессе. Суждения выдающихся представителей римской

юриспруденции продолжают учитываться при вынесении судебных решений. Однако

применение их ограничивается. Закон о цитировании 426 г. признал

юридическую силу лишь за мнениями пяти юристов: Папиниана, Павла, Гая,

Ульпиана и Модестина. Если по одной и той же проблеме между перечисленными

юристами обнаруживалось разномыслие, то действительным надлежало считать

мнение, высказанное большинством из них. При равенстве предпочтение

отдавалось Папиниану. Закон о цитировании разрешал учитывать мнения и

других представителей римской классической юриспруденции, однако лишь при

условии, что на них ссылаются упомянутые пятеро. На практике мнения

юристов, не названных в законе о цитировании, почти не принимались во

внимание, поскольку в распоряжении законодателей и судей не было текстов их

сочинении.

По сравнению с классическим периодом время IV - VI вв. более бедно

юридической литературой. Значительную часть ее составляют произведения

компиляторского характера — сборники изречений римских юристов-классиков, в

основном Папиниана, Павла и Ульпиана, создаваемые, как правило, частными

лицами и не имеющие официальной юридической силы. Роль этих сборников

сводится лишь к тому, чтобы служить учебным пособием при подготовке судей.

Но даже при такой ограниченной роли произведения юристов в большей своей

части остаются невостребованными.

Юридическое образование в Древнем Риме IV—VI вв. не было столь

престижным и популярным, как прежде. Многие должности, которые в

предшествующий период могли занимать только лица, обученные юриспруденции,

теперь принадлежали в большинстве своем тем, кто не обладал никакими

юридическими знаниями.

Следующая примечательная черта юриспруденции IV—VI вв. — явная

тенденция к упрощению и сокращению юридических формул. Юридическая

терминология утрачивает прежнюю четкость, точность, становится

неопределенной, расплывчатой. К примеру, римские юристы классического

периода четко разграничивали понятия собственности и владения.

«Собственность не имеет ничего общего с владением», — указывал Ульпнан. В

отличие от владения, обозначавшегося термином «possessio», собственность

обозначалась в классической римской юриспруденции как «dominium». Для

«possessio», с точки зрения римских юристов-классиков, достаточно было

наличия двух условий: фактического обладания вещью и отношения к вещи как к

своей, т. е. воли владеть. Владельцем поэтому мог быть и несобственник

вещи. Право владения приобреталось соответственно способами, отличными от

способов приобретения права собственности. Различными были здесь и формы

защиты. «Право владения защищают с помощью интердикта, право собственности

же—посредством иска»,—отмечал Павел.

Со второй половины III в., а в особенности с IV в., римские юристы

начинают использовать термин «possessio (владение)» там, где в классический

период применялся термин «dominium (собственность)». И в то же время термин

«собственность» нередко употребляется вместо термина «владение»4. В

дополнение к термину «dominium» появляется термин «propritetas», также

обозначающий собственность. В ряде случаев для обозначения права

собственности вместо одного термина используется целая фраза, например

«право владеть непоколебимо» и т.д.

Значительным отступлением от воззрений римских юристов-классиков на

право владения стало введение в 326 г. законом императора Константина

защиты владения для арендаторов владельца—колонов, других зависимых людей и

даже рабов. Прежде право на защиту своего владения мог осуществить только

сам владелец.

Явным признаком сближения института владения с институтом собственности

выступает появившееся у владельца право, которое ранее имел лишь

собственник,— право передачи имущества по наследству.

Одновременно право собственности все больше ограничивается, перестает

носить прежний абсолютный характер. В городах, к примеру, распространяется

практика принудительной продажи земельных участков, если этого требуют

интересы благоустройства территории. В сельской местности на собственников

нередко возлагаются дополнительные обязанности, например по добыче полезных

ископаемых.

В том же направлении меняется содержание юридической терминологии и в

сфере обязательственного права. Термин «контракт», который в классической

римской юриспруденции использовался для обозначения договора, признаваемого

цивильным правом и обеспеченного специальной исковой защитой, в

рассматриваемый период начинает употребляться в более широком смысле:

например применительно к брачным соглашениям. Наконец, термином «контракт»

обозначался и сам документ, фиксирующий договор. Одновременно исчезает

прежнее различие между «контрактом» и «пактом».

Подобные примеры показывают, что перемены в римской юриспруденции на

рубеже III— IV вв. носили достаточно резкий характер. В историко-правовой

литературе описанный процесс именуется «вульгаризацией» римского права,

само же римское право постклассического периода—«вульгарным правом».

«Многие из наиболее выдающихся достижений классической юриспруденции, —

отмечает М. Казер,—были утрачены в этом «вульгарном праве», главными

источниками которого выступали императорские постановления и их толкования

с IV столетия и далее наряду с современными ревизиями некоторых

классических сочинений (особенно Павловых. «Сентенций» и Гаевых

«Институций»)».

На рубеже III—IV вв. происходили коренные изменения в политических и

социально-экономических условиях жизни римского общества. Соответственно

менялось и право. Для нового римского права — назови его как угодно:

«постклассическим» или «вульгарным» - классическая римская юриспруденция не

подходила. Она, следовательно, должна была уступить место какой-то новой

юриспруденции. И этот процесс смены юриспруденции одного вида на

юриспруденцию другого вида как раз и происходил в IV—VI вв. Правильнее

поэтому говорить применительно к названному времени об упадке не римской

юриспруденции в целом, а лишь одного из ее вариантов, который зовется в

юридической литературе «классическим». Упадок данного варианта

юриспруденции означал, одновременно развитие другого ее варианта. Римская

юриспруденция начинала очередной круг своей истории: она восходила к новой

своей высоте, пусть и на ином уровне. И эту высоту можно определить

совершенно конкретно и точно - систематизация римского права при императоре

Юстиниане, первая половина VI в.

Когда упрощение римской юридической терминологии, утрату ею прежней

четкости, сокращение правовых форм и т. п. представляют как упадок

юриспруденции, то при этом забывают, что в IV—VI вв. население Римской

империи было не таким, как в предшествующий период. Значительную часть его

составляли так называемые «варварские» племена и, кроме того, сельские

жители, для которых четкая, детализированная утонченная терминология

классической юриспруденции была слишком сложной и непонятной. Требовалось

приспособить язык римского права к уровню населения. Упрощение терминологии

и другие сопутствующие процессы, протекавшие в сфере римской юриспруденции

в рассматриваемый период, были необходимы именно для того, чтобы право

могло эффективнее выполнять свою регулирующую роль. Юриспруденция таким

образом приспосабливалась к новым реальностям общественной жизни.

4.2. Своды Юстиниана.

Главным достижением римской постклассической юриспруденции явился,

безусловно, свод Юстиниана. Его созданию предшествовало однако, по меньшей

мере двухвековая кропотливая работа римских юристов, осуществлявшаяся по

двум основным направлениям.

Прежде всего составлялись своды императорских конституций (законов)—так

называемые кодексы. Первые образцы таких правовых памятников, которых ранее

не знала римская юриспруденция, появились на рубеже III—IV вв.

Составителями их были современники императора Диоклетиана юристы Григорий и

Гермогениан, жившие, по дошедшим до нас известиям, в восточной части

Римской империи.

Оригинальные тексты этих первых кодексов не сохранились, но об их

содержании можно судить по трем фрагментам, которые вошли в другие правовые

памятники. На основании отрывочных сведений специалисты делают вывод, что

Григорианский кодекс, к примеру, был довольно обширным, состоял не менее

чем из 19 книг.

Ссылки на Григорианский и Гермогенианский кодексы вошли впоследствии в

самый авторитетный из памятников данного рода — в Кодекс Феодосия,

составленный в 438 г. и включивший в себя все императорские конституции,

изданные со времен императора Константина. Кодекс Феодосия являлся уже

официальным сводом законов, он имел обязательную юридическую силу. Вместе с

тем и этот правовой памятник, так же как предшествующие кодексы, служил в

качестве учебного пособия при обучении праву. По замечанию Е. Э. Липшиц, «в

инструкции императоров Феодосия и Валентиниана комиссии, которой было

поручено составление Кодекса, предписывалось включить в него и те

конституции, которые уже не была действующими; это делалось в качестве

уступки юридическим школам, где изучалось и то, что уже не имело силы

действующего закона».

Еще более значительным достижением римской юриспруденции

постклассического периода стал сборник под названием «Бреварий Алариха». Он

был создан в начале VI в. на территории Галлии при вестготском короле

Аларихе II. В его содержание вошли: 1) 16 книг со значительными пропусками

Кодекса Феодосия; 2) новые императорские конституции, изданные в дополнение

к Кодексу Феодосия; 3) так называемый «сокращенный Гай», т. е. Институции»

Гая в сокращенном изложении; 4) «Сентенции» римского юриста Павла; 5)

Кодекс Григория в 13 титулах; 6) Кодекс Гермогениана в 2 титулах; 7)

фрагменты из сочинений римского юриста Папиниана.

Все названные составные части Бревария, за исключением «сокращенного

Гая», были снабжены толкованиями двух видов. Первый из них представлял

собой сплошной комментарий к правовому материалу. Он прилагался к

включенным в текст Бревария «Сентенциям» Павла. Второй вид комментария

предполагал строгое следование объясняемому юридическому тексту, краткое

изложение его содержания с указанием других, аналогичных, и отклоняющихся

текстов. Так были прокомментированы императорские конституции, вошедшие в

состав Бревария. По мнению русского правоведа В. Сокольского, данный вид

толкования «весьма схож с тем, которому следовали глоссаторы», т. е.

средневековые западноевропейские юристы.

Любопытно, что оба вида толкования упоминает Юстиниан в своей

конституции «О составлении Дигест» от 15 декабря 530 г. При этом его первый

вид, заключающийся в пространном, подробном комментировании текста,

Юстиниан запрещает, второй же - разрешает.

Другим важным направлением в деятельности юристов постклассического

периода были переработка классического юридического наследия, его освоение

с позиции изменившихся общественных условий.

Факты свидетельствуют о том, что изучению и переработке подвергались в

основном сочинения таких юристов-классиков, как Гай, Папиниан, Павел,

Ульпиан. Переработка текстов названных юристов совершалась посредством

замены одних терминов на другие, путем вставок или, напротив, пропусков

каких-либо фраз. Иногда составлялись сокращенные варианты их произведений,

в ряде случаев писались глоссы и комментарии.

В этой деятельности, осуществлявшейся римскими юристами в IV—VI вв.,

заметны зачатки тех приемов и способов обработки правового материала, тех

методов юридического мышления, которые в средние века были развиты юристами

западноевропейских стран - глоссаторами и комментаторами.

Как бы то ни было ко времени, когда император Юстиниан принял решение о

систематизации римского права, постклассическими юристами был накоплен

солидный опыт той работы, которой предстояло подвести величественный итог.

Не принимая во внимание данного опыта, трудно, понять, как удалось

немногочисленной группе юристов за сравнительно короткий срок - с 528 по

533 г. - осуществить столь огромный объем работ. Известно, что комиссией из

десяти человек под руководством Трибониана был составлен в течение года

свод императорских конституций - так называемый «Кодекс Юстиниана». Затем

группа юристов из пятнадцати человек, опять-таки под началом Трибониана, за

три года сумела создать свод изречений римских юристов-классиков, так

называемые «Дигесты», состоящие из 50 книг. Одновременно с этим двумя

профессорами права под руководством Трибониана был составлен учебник

цивильного права — «Институции» Юстиниана.

По окончании указанных работ стало ясно, что за прошедшие четыре года

Кодекс Юстиниана устарел: за этот период было издано более 200 новых

конституций. В результате император создал новую комиссию, которая к концу

534 .г. составила другой Кодекс из 12 книг — «очищенный и обновленный».

Впоследствии (где-то с середины VI в.) стали появляться сборники

императорских конституций, изданные уже после составления нового Кодекса, —

так называемые «Новеллы».

Не вдаваясь подробно в содержание свода Юстиниана (это тема для особого

исследования), остановимся на тех приемах обработки правового материала и

способах его организации, которые были использованы при его создании.

Самым распространенным приемом приспособления классического римского

права к новым условиям было простое расширение содержания юридической нормы

за счет включения в нее новых понятий и терминов. Например, Кодекс Феодосия

предусматривал специальный интердикт для защиты прав зависимых людей и

рабов, лишенных владения, в отсутствие хозяина. Кодекс Юстиниана, повторяя

данную норму, включил в число указанных лиц также колонов.

Как известно, классическим юристам было свойственно стремление к

обобщению правового материала, в чем можно усматривать тенденцию к

теоретизации юридического знания. В юриспруденции постклассического периода

названная тенденция усиливается. Проявлением ее служит уже сам факт

создания обширного свода римского права при императоре Юстиниане. Такой

формы систематизации правового материала прежняя юриспруденция не знала.

Вместе с тем у юристов постклассического периода более ярко выражено

стремление к общим определениям тех или иных правовых институтов. К

примеру, в «Институциях» Гая не давалось определения обязательства.

«Институции» Юстиниана определяют обязательство как «правовые узы, в силу

которых мы связаны необходимостью что-либо исполнить в согласии с правом

нашего государства»

Даже исследователи, склонные рассматривать перемены в римской

юриспруденции в IV—VI вв. в качестве выражения ее упадка, признают, что

систематизация римского права при императоре Юстиниане - безусловный шаг

вперед в развитии юриспруденции. «Без всякого сомнения, уровень юридической

мысли в юстинианово время был значительно выше, чем он мог быть раньше, в V

столетий. Язык юстиниановой канцелярии, хотя и является все еще напыщенным

и многословным, однако намного более точен, чем тот, который употреблялся в

предыдущие два столетия, и очевидно, что люди, составлявшие Корпус Юрис, а

также те, кто был в состоянии работать со сложной литературой, воплощенной

в Дигестах, были диаметрально противоположны тем, кто составлял или

пользовался литературой, сохранившейся от более ранних веков». Такими

словами характеризуют римскую юриспруденцию постклассического периода

английские правоведы X. Иоловиц и Б. Николас в книге «Историческое введение

в изучение римского права».

5. Список используемых источников.

1. Томсинов В.А. Юриспруденция в духовной культуре Древнего Рима

(древнейший период). // Вестник Московского университета. Серия 11. Право.

1995, № 1.

2. Томсинов В.А. Юриспруденция в Древнем Риме (классический период). //

Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1995, № 2.

3. Томсинов В.А. Юриспруденция в Древнем Риме (постклассический период). //

Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1995, № 6.

Страницы: 1, 2