Порождение текста

вторая книга посвящена страстям, нравам и общим способам доказательства;

третья книга - проблемам стиля и построения речи.

Аристотель считает, что риторика - искусство, соответствующее диалектике,

ибо обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может считаться

достоянием всех. Это и сближает оба искусства. Он определяет риторику как

искусство убеждения, которое использует возможное и вероятное в тех

случаях, когда реальная достоверность - оказывается недостаточной. „Итак,

очевидно, что риторика не касается какого-нибудь отдельного класса

предметов, но, как и диалектика, [имеет отношение ко всем областям], а

также, что она полезна и что дело ее - не убеждать, но в каждом данном

случае находить способы убеждения". И еще одно определение: „Итак,

определим риторику как способность находить возможные способы убеждения

относительно каждого данного предмета".

Риторика занимается выделением способов убеждения, теоретическим

осмыслением этих способов. Как отмечает Аристотель, действие убеждающей

речи зависит от трех моментов: нравственного характера говорящего, качества

самой речи, настроения слушателей. Уже в учении Аристотеля выделяется

триада: отправитель речи - речь - получатель речи, которая находит свое

развитие в современных исследованиях.

ЭЛЛИНИСТИЧЕСКАЯ РИТОРИКА

Временем Платона и Аристотеля в истории греческой культуры заканчивается

период классики. Со второй половины V в. до н.э. начинается новый период

античной культуры, называемый эллинизмом (эллин - грек). Эллинистическая

риторика анализировала большое число стилистических явлений. Она изучала

сочетания слов, разрабатывала учение о качествах речи, продолжала

заниматься проблемами тропов, фигур, стилей некоторых трактатах, однако, на

первых порах мы находим влеченье риторизмом, изысканностью выражений,

сложными фразами, „цветами красноречия". Эта манера речи стала называться

„азианским стилем" по месту его возникновения и процветания в Малой Азии.

Азианский стиль изучали Гермоген, Феодр Годарский (учитель Тиберия),

анонимный автор, именовавшийся Лонгином, который написал трактат „О

возвышенном". Представители этого стиля проповедовали пафос, подъем,

экзальтацию.

Однако не все теоретики и практики были сторонниками азианского стиля,

его противники стояли за классические образцы и строгость речи. Этот стиль,

в противоположность азианскому, стал называться аттическим, а его

представители - аттицистами. Они проповедовали утонченную образность и

интеллектуальность речи, которые вызывали у слушателей определенные

ассоциации, тем самым воздействуя на них.

Аттицисты были сторонниками чистоты речи, под которой подразумевалась ее

нормативность, сводившаяся к правильному выбору слова и морфологической

формы. Если оратор следовал этим требованиям, он мог считаться образцовым

оратором, а его речи изучались как образцы. Уже к концу III в. до н. э.

сторонники аттицизма (классицизма) победили, хотя борьба продолжалась и

далее в Риме. В I в. до н.э. Цицерон написал два трактата: „Брут" и

„Оратор", которые как бы синтезируют азианское и аттическое (классическое)

направления.

Представителями аттического направления были, например, Аполлодор

Пергамский, наставник римского императора Октавиана Августа,

придерживавшийся строгих и точных правил риторики; Цицелий, о котором

упоминает Дионисий Галикарнасский, - сам сторонник аттического направления,

а также Деметрий.

Дионисий Галикарнасский (1 в. до н. э.) провел большую часть своей жизни

в Риме. Самое значительное его произведение - „О соединении слов", в

котором он излагает свои эстетико - риторические позиции. Вот одно из его

суждений: „Многие поэты и прозаики, как философы, так и ораторы, заботливо

подбирают очень красивые и соответствующие содержанию выражения, но

необдуманно и безвкусно соединяют их, и ничего хорошего от такого труда не

получается; и наоборот, другие, взяв низменные, простые слова, но сложив их

в приятные и искусные сочетания, облекают речь величайшей прелестью".

Философ эстетически интерпретирует соединение слов для выражения мысли.

Это несколько иной подход по сравнению с предыдущими исследованиями

подобного типа. 3 качестве примеров он приводит отрывки из Гомера и

Геродота. С разрушением правильного соединения слов разрушается сила и

красота речи, считает Дионисий. Эту мысль он убедительно иллюстрирует

отрывками из Гомера, меняя стихотворный размер, тем самым разъединяя слова

в строчке. Это был, вероятно, первый стилистический эксперимент, который

сводился, выражаясь современно, к методу трансформации. Дионисий с большой

убежденностью утверждает также знаменитое учение о трех типах соединения

слов, или, можно сказать, о трех стилях. Это учение - одно из основных в

эллинистическо-римском эстетическом сознании. Он выделяет строгий стиль,

изящный стиль и средний стиль, или три рода соединений слов: строгое

соединение, цветистое соединение, общее соединение слов. В строгом стиле -

не театральная, лощеная красота, а древняя и строгая. Понять этот стиль

может человек, у которого развито чувство слова. Этот стиль формируется на

основе „расчета" и „искусства". Для изящного стиля характерна „цветущая

свежесть", „цветущая пестрота", „гладкость", „мягкость", „благозвучие".

Средний стиль, собственно говоря, буквально „общедоступный", „родной" для

каждого, „простой". Он предназначен для всех и для „общего блага". Эти идеи

были усвоены в эпоху классицизма. Как видим, в теории Дионисия сочетания

слов - основа создания ораторской речи, так как все дело не только и не

столько в выборе слов, но и в определенном чередовании и сочетании

словесных компонентов. Дионисий выделяет некий формальный момент, который

тесно связан с содержанием. Хорошая мысль, по мнению Дионисия, должна быть

облечена в красивую форму. Таким образом, план содержания и план выражения

едины, находятся в гармонии.

В „Письме к Помпею" Дионисий высказывает свою точку зрения на стиль

выступлений некоторых ораторов. В частности, разбирая речи Платона,

Дионисий считает, что когда Платон употребляет простые, бесхитростные и

безыскусные выражения, это звучит необыкновенно приятно; он использует

общеизвестные слова, стремясь к ясности и пренебрегая всякими затейливыми

украшениями. „Его язык сохраняет налет старины и незаметно распространяет

вокруг себя что-то радостное, словно распустившийся, полный свежести

цветок, от него исходит аромат, будто доносимый ветерком с благоуханного

луга, и в его сладкозвучии нет пустозвонства, а в его изысканности -

театральности". Но когда Платон впадает в многословие и стремится

выражаться красиво, его язык становится хуже, утрачивает свою силу и

прелесть, эллинскую чистоту и кажется более тяжелым. Все это затемняет

мысль, которая развивается слишком медленно. Поэтому особенно вредны речи,

содержащие многочисленные эпитеты, неуместные метонимии, не соблюдающие

аналогию метафоры, сплошные аллегории без чувства меры. Здесь проявились

эстетические взгляды Дионисия на стиль публичного выступления. Развивая эти

взгляды, он анализирует произведения Фукидида, Геродота, Ксенофонта,

Филиста. И здесь его эстетическая позиция вполне ясна: он считает

положительным в стиле сжатость, ясность, живость, силу, напряженность,

соответствие содержанию. Как видим, в этих двух работах Дионисий дает

систему стилей и описание стилистических особенностей публичной речи.

Деметрию (ок. 1 в. н. э.) приписывается сочинение „О стиле". В этом труде

Деметрий разрабатывает две проблемы: период, его структура и стили, их

характеристики. Самое главное в этой работе - учение о стилях. Он выделяет

четыре основных стиля: простой (или скудный), величественный (или

торжественный), изящный (или гладкий), мощный (или сильный), а также их

возможные сочетания, которые содержат характерные особенности ряда стилей.

Так, изящный стиль, по мнению Деметрия, может соединяться с простым и

возвышенным, мощный соединяется и с тем и с другим. Только возвышенный не

вступает в соединение с простым (или скудным), так как оба они исключают

друг друга. Деметрия интересует форма выражения в широком смысле - не как

форма сама по себе, а вместе с содержанием. Выделяя четыре стиля, Деметрий

продолжает позднеантичную традицию, которая не мыслится без четкой

классификации форм. Он вводит четыре стиля вместо традиционных трех,

выступая в своем трактате типичным эллинистическим автором, который

стремится к классификации, детализации, анализируя риторическую технику.

РИТОРИКА ЦИЦЕРОНА

Крупнейшим классиком античного красноречия и теоретиком ораторского

искусства был древнеримский оратор и политик Марк Туллий Цицерон (106-43

гг. до н. э.). Три трактата об ораторском искусстве отражают богатый опыт

античной риторики и его собственный практический опыт крупнейшего римского

оратора. Эти трактаты - „Об ораторе", „Брут, или О знаменитых ораторах",

„Оратор" - памятники античной теории словесности, античного гуманизма,

имевшие глубокое влияние на всю европейскую культуру.

В теории познания Цицерон склоняется к скептицизму, считая, что нет

критерия для отличения реальных представлений от нереальных. Он

рассматривает вопросы о высшем благе, о добродетелях как единственном

источнике счастья, стремится к совершенству. Такому стремлению

соответствуют четыре добродетели: мудрость, справедливость, мужество,

умеренность. Его философские воззрения легли в основу взглядов на

ораторское искусство.

Каковы же взгляды Цицерона на ораторское искусство? Теория красноречия

Цицерона занимает среднее положение между азианизмом и умеренным

классическим аттицизмом. В трактате „Об ораторе" он выбирает свободную

форму философского диалога, что позволило ему излагать материал проблемно,

дискуссионно, приводя и взвешивая все доводы за и против. Цицерон сетует на

то, что красноречие среди всех наук и искусств имеет меньше всего

представителей. И это не случайно. По его мнению, настоящих хороших

ораторов мало, потому что красноречие - нечто такое, что дается труднее,

чем это кажется. Красноречие рождается из многих знаний и умений. „В самом

деле, - пишет он, - ведь здесь необходимо усвоить себе самые разнообразные

познания, без которых беглость в словах бессмысленна и смешна; необходимо

придать красоту самой речи, и не только отбором, но и расположением слов; и

все движения души, которыми природа наделила род человеческий, необходимо

изучить до тонкости, потому что вся мощь и искусство красноречия в том и

должны проявляться, чтобы или успокаивать, или возбуждать души слушателей.

Ко всему этому должны присоединяться юмор и остроумие, образование,

достойное свободного человека, быстрота и краткость как в отражении, так и

в нападении, проникнутые тонким изяществом и благовоспитанностью. Кроме

того, необходимо знать всю историю древности, чтобы черпать из нее примеры;

нельзя также упускать знакомства с законами и гражданскими правами. Нужно

ли мне еще распространяться о самом исполнении, которое требует следить и

за телодвижениями, и за жестикуляцией, и за выражением лица, и за звуками и

оттенками голоса?.. Наконец, что сказать мне о сокровищнице всех познаний -

памяти? Ведь само собою разумеется, что если наши мысли и слова, найденные

и обдуманные, не будут поручены ей на хранение, то все достоинства оратора,

как бы ни были они блестящи, пропадут даром".

Цицерон считает, что основа ораторского искусства прежде всего - глубокое

знание предмета; если же за речью не стоит глубокое содержание, усвоенное и

познанное оратором, то словесное выражение - пустая и ребяческая болтовня.

Красноречие - это искусство, но труднейшее из искусств.

Действующими лицами своего диалога, авторитетом которых Цицерон

подкреплял свое мнение, были учителя его молодости, лучшие ораторы

предшествующего поколения Лициний Красе и Марк Антоний, а также их ученики

Сульпиций и Котт и менее значительные лица.

Он поддерживает Платона и Аристотеля в том, что речь внушительная,

отвечающая чувствам и мыслям слушателей, составляет неотъемлемое достояние

оратора. В этих суждениях сказалось психологическое направление

исследования ораторской речи: „Кому, например, неизвестно, что высшая сила

оратора в том, чтобы воспламенять сердца людей гневом, или ненавистью, или

скорбью, а от этих порывов вновь обращать к кротости и жалости? Но достичь

этого красноречием может только тот, кто глубоко познал человеческую

природу, человеческую душу и причины, заставляющие ее вспыхивать и

успокаиваться".

Какие же условия для оратора важнейшие? Во-первых, природное дарование,

живость ума и чувства, развитие и запоминание; во-вторых, изучение

ораторского искусства (теория); в-третьих, упражнения (практика).

Собственно, в данных утверждениях нет ничего нового, поскольку об этом

писал еще Аристотель. Тем не менее Цицерон старается синтезировать

предшествующие теории, осмыслить их и на их основе создать обобщенную

теорию ораторского искусства.

В первой части работы „Об ораторе" Цицерон старается создать идеал

образованного оратора, оратора-политика, который был бы одновременно и

философом, и историком, и знал бы право. История, философия и право были в

то время общеобразовательными предметами. „Если же речь идет о том, что по-

настоящему превосходно, - пишет Цицерон, - то пальма первенства принадлежит

тому, кто и учен, и красноречив. Если мы согласимся назвать его и оратором,

и философом, то и спорить не о чем, если же эти два понятия разделить, то

философы окажутся ниже ораторов, потому что совершенный оратор обладает

всеми знаниями философов, а философ далеко не всегда располагает

красноречием оратора; и очень жаль, что философы этим пренебрегают, ибо

оно, думается, могло бы послужить завершением их образования". Так

возникает образ идеального оратора, образованного и тем самым

поднимающегося над обыденным сознанием, над толпой, способного вести ее за

собой.

И в других трактатах Цицерон постоянно ставит вопрос о взаимоотношении

риторики и других наук, в частности философии. Всякий раз он неуклонно

приходит к принципу подчинения всех наук главной ораторской цели. В его

риторических трактатах ясно прослеживается отношение к философии и праву

как к части ораторского образования и воспитания. Один вопрос разделял

философов и риторов: является ли риторика наукой? Философы утверждали, что

риторика не есть наука, риторы утверждали обратное. Красе, действующее лицо

диалога, предлагает компромиссное решение: риторика не есть истинная, то

есть умозрительная наука, но она представляет собой практически полезную

систематизацию ораторского опыта.

Цицерон отмечает, что все другие науки замкнуты каждая в себе самой, а

красноречие, то есть искусство говорить толково, складно и красиво, не

имеет никакой определенной области, границы которой сковывали бы его.

Человек, который берется за ораторское искусство, должен уметь сказать

решительно обо всем, что может встретиться в споре между людьми, иначе он

не может посягать на звание оратора.

Цицерон по традиции, принятой в Греции, выделяет три рода речей:

выступления на форуме, выступления в суде на гражданских делах и

разбирательствах, хвалебные речи. Однако Антоний, герой диалога, говоря о

видах красноречия, указывает, что нецелесообразно к судебному и

политическому красноречию приравнивать малопрактическое хвалебное

красноречие. Как видим, Цицерон в некоторых случаях ставит дискуссионные

вопросы и не дает на них четкие ответы. Это мнение может выразить одно

действующее лицо, другие же могут с ним соглашаться или не соглашаться.

Вот как, по Цицерону, происходит формирование оратора: „Итак, можно

сказать: человеку даровитому, который заслуживает поддержки и помощи, мы

передадим только то, чему научил нас опыт, дабы он под нашим руководством

достиг всего, чего мы сами достигли без руководителя; а лучше этого обучить

мы не в состоянии". Основное - дар слова, который необходимо развивать

постоянно.

Цицерон анализирует построение судебной речи, которая должна доказать

правоту того, что мы защищаем; расположить к себе тех, перед кем мы

выступаем; направить их мысли в нужную для дела сторону. Он останавливается

на типах доказательств и их применении.

Автор рассуждает о страстях, возбуждаемых речью. Раздел о возбуждении

страстей изложен им подробно, ибо практически большая часть речей ораторов,

и в частности его самого, строилась с учетом воздействия на психику

слушателей, но теоретически идеи воздействия не были обобщены. Цицерон

показывает превосходство психологического подхода к красноречию.

Он пишет о юморе и остроумии, которые плохо укладываются в риторическую

схему. Классификация юмора, не всегда последовательная, иллюстрируется

примерами из римской ораторской практики и попутными практическими

комментариями Цицерона. Он, таким образом, пытается уложить теорию юмора в

рамки классической риторики, хотя сам убежден, что юмор -свойство природное

и ему научить нельзя.

Обязанность оратора заключается в следующем: найти что сказать; найденное

расположить по порядку; придать ему словесную форму; утвердить все это в

памяти; произнести. Как видим, Цицерон придерживается установившейся

классической схемы, согласно канону которой дается пятичастное деление

риторического процесса, то есть весь путь „ от мысли к звучащему публичному

слову". Кроме того, в задачу оратора входит расположить к себе слушателей;

изложить сущность дела; установить спорный вопрос; подкрепить свое

положение; опровергнуть мнение противника; в заключение придать блеск своим

положениям и окончательно низвергнуть положения противника.

По мнению Цицерона, самое важное для оратора - это словесное выражение

мысли и произнесение речи. Первое требование к речи - чистота и ясность

языка (выражение мысли). Чистота и ясность вырабатываются обучением и

совершенствуются посредством чтения образцовых ораторов и поэтов. Для

чистоты речи необходимо безупречно выбирать слова, правильно пользоваться

морфологическими формами. Ясность речи связана с правильным, нормативным

произношением: оратору необходимо правильно управлять органами речи,

дыханием и самими звуками речи. „Нехорошо, когда звуки выговариваются

слишком подчеркнуто; нехорошо также, когда их затемняет излишняя

небрежность; нехорошо, когда слово произносится слабым, умирающим голосом;

нехорошо также, когда их произносят, пыхтя, как в одышке /.../, существуют,

с одной стороны, такие недостатки, которые все стараются избегать,

например, голос слабый, женственный или как бы немузыкальный,

неблагозвучный и глухой. С другой стороны, есть такой недостаток, которого

иные сознательно добиваются: так, некоторым нравится грубое мужицкое

произношение, ибо им кажется, что оно вернее придает их речи оттенок

старины". В понятие чистоты языка входила нормативность речи („Ясно, что

для этого нужно говорить чистым латинским языком..."), то есть

использование нормативного произношения и нормативных морфологических форм

и конструкций. Но этого мало. Цицерон замечает: „Ведь никто никогда не

восхищался оратором только за то, что он правильно говорит по-латыни. Если

он этого не умеет, его просто осмеивают и не то что за оратора, и за

человека-то не считают". Далее Цицерон суммирует требования, которые

предъявляют к речи оратора, считая, что если его речь удовлетворяет им, то

он приближается к идеальному оратору, действующему в нужном направлении на

аудиторию: „Кем восторгаются? Кого считают чуть ли не богом среди людей?

Того, кто говорит стройно, развернуто, обстоятельно, блистая яркими словами

и яркими образами, вводя даже в самую прозу некий стихотворный размер, -

одним словом, красиво. А тот, кто так владеет речью, как требует важность

предметов и лиц, тот немалой заслуживает похвалы за то, что можно назвать

Страницы: 1, 2, 3