Пути и методы разрешения международных конфликтов на примере региона Юго-Восточной Европы

К аналогичным выводам приходят русские ученые. Так, эксперты Совета по внешней и оборонной политике отмечают появление феномена «падающих государств», которые становятся средоточением конфликтов, «базой идеологизированых, фундаменталистских течений», «безопасной гаванью» для международной оргпреступности, источниками угрозы распространения оружия массового оружия, «для бедных» - химического и бактериологического. Они получили название «конфликтов идентичности» и характеризуются плохой управляемостью, подключением многих участников, слабостью центральной власти»[16].

Действительно, динамика вооруженных конфликтов, разразившихся в мире после холодной войны, говорит именно об этом: в последние годы самыми многочисленными конфликтами стали этнические и сепаратистские. В расколотом посткоммунистическом мире, как считает Д. Коляр, вполне логичен возврат истории и географии, культуры и религии, этнических ценностей и меньшинств. Это объясняет рост локальных кризисов и конфликтов, развитие новых форм вооруженной борьбы (герилья, терроризм, интифада, блокада, эмбарго, анархия насилия), а всесте с ними и нового понятийног аппарата.

Изменились и сами факторы мощи: наблюдается переход от мира с преобладанием классических войн к миру, в котором преобладают экономические и технологические конфликты. Роль дипломатии и стратегии становится менее важной, менее значительной, чем роль экономики и финансов.

Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Во-первых, в канун 21 века изменились причины, источники и характер конфликтов, что требует пересмотра самого явления – новый конфликт. Последний чаще возникает на этнической и религиозной основе. Все чаще возникают экономические и финансовые противоречия, проявляется обострение борьбы за рынки и ресурсы. В перспективе именно дефицит ресурсов (причем не только нефти и газа, но и воды, также продуктов питания) превратится в одну из главных проблем. Борьба за доступ к ресурсам на местном, региональном и глобальном уровнях способна стать одной из наиболее распространенных причин конфронтации, вооруженных столкновений и войн. «Новые конфликты» тесно связаны со снижением влияния и эффективности государственной власти, с ее коррозией. Источниками нестабильности становятся слаборазвитость и нищета, которые благоприятствуют эскалации религиозного интегризма. Среди глубинных причин конфликтов нового поколения следует назвать социально-экономические и социально-демографические изменения: разрыв в доходах меду различными странами и различными регионами в рамках одного государства; продолжающееся обвальное увеличение населения в наименее развитых странах мира. В результате массового исхода сельского населения в города последние превращаются в огромные деревни, новое население которых, утрачивая свою идентичность, культурное самосознание, не имеет никаких шансов на трудоустройство. Наконец, одной из причин современных конфликтов считают глобализацию. По мнению одного из обозревателей «Монд Дипломатик» С. Латуша, «подъем интегризма, усиление конфликта идентичности и этнического терроризма представляет собой ответную реакцию на высокомерную политику безальтернотивности либеральной демократии, ничем не ограниченной экспансии рынка, прав человека в их западной интерпретации»[17]. Ликвидируя, таким образом, культурное многообразие, глобализация порождает возникновение «племен», покорность, рост этницизма, взрыв конфликтов идентичности, а не сосуществование и диалог.

Во-вторых, меняются участники конфликтов. Конфликты между государствами, в том числе и военные, не исчезают, но перспективы крупномасштабных межгосударственных войн, типа двух мировых, становится менее вероятной. Это не значит, что государство перестает быть одной из сторон конфликта, однако его противники, либо, иначе говоря, другой стороной конфликта, все чаще будут выступать негосударственные акторы – религиозные экстремистские течения и преступные группировки (в том числе и внутригосударственного аппарата); преступные транснациональные синдикаты, проникающие в различные структуры; террористические формирования и этнокультурные кланы. Иначе говоря, конфликты часто ведутся «с участием новых бойцов»[18], мотивы которых трудно понять.

В-третьих, меняется и содержание конфликтов. Как уже отмечалось, они все меньше и меньше являются межгосударственными. Иначе говоря, они происходят преимущественно в пределах внутренних границ государств, и, как правило, в густонаселенных, высокоурбанизированных и слаборазвитых регионах. Все более распространенным становятся асимметричные, в силу сущностного расхождения противоборствующих сторон, конфликты. Они приобретают характер раздробленных, децентрализованных процессов, с которыми гораздо сложнее бороться: «…в пространстве, где более не существует общих норм поведения и где происходит ослабление государств, любой, даже слабый стратегический игрок обладает неконтролируемой способностью уничтожения»[19]. Кроме того, конфликты становятся все более продолжительными, все труднее определить точку их начала и окончательного разрешения. Неопределенность распространяется и на результат конфликта: в отличие от обычных межгосударственных войн, в них становится гораздо сложнее выявить, кто победил и кто проиграл, они не имеют четких ограничений во временных рамках. Указанная неопределенность касается не только времени, но и пространства: конфликты все больше распространяются в пространстве. При этом конфликтное пространство все менее определяется государственными границами. Многие исследователи указывают на феномен своего рода «феодализации» - возникновение перемещающихся и многообразных центров власти, напоминающее ситуацию, господствовавшую в международных отношениях в средние века. Аналогия со средневековьем возникает и в связи с такой характеристикой новых конфликтов, как их растущая ожесточенность. Так как новые конфликты и войны вызывают у великих держав желание сосредоточиться на самих себе, то значительная часть слаборазвитых стран «сползает» к полной анархии. Конфликты и войны, которые возникают в странах «третьего мира», отличаются особой жестокостью, дикостью и варварством. Стирается разница между военными и гражданскими объектами, гражданские цели оказываются все менее защищенными. Многие из «новых бойцов» стремятся направить свой действия именно против гражданских объектов.

В-четвертых, перечисляя отличия конфликтов и кризисов нового поколения от тех, которые были типичными для эпохи холодной войны и ранее, нельзя не отметить роль международных организаций. Прежде всего, это касается такого универсального института, как ООН. Справедливая критика в ее адрес не должна заслонять того факта, что по сравнению с периодом холодной войны 1990-е годы характеризуются определенной активизацией и деблокированием ее деятельности, ростом операций по поддержанию мира и участившимся вмешательством в кризисы и конфликты. Проведение миротворческих и гуманитарных операций под эгидой ООН перестает быть исключительным феноменом.

Подытоживая вышесказанное, можно отметить, что многообразие трактовок определяется неоднозначным пониманием природы явления «конфликт». Так, известный американский ученый А. Рапопорт полагает, что «создание общей теории конфликта маловероятно, если вообще возможно, ибо само понятие «конфликт» отражает существование значительно отличающихся явлений, к тому же подчиняющихся совершенно разным принципам»[20]. Единственное, о чем можно смело сказать: оно присуще всем аспектам общественной жизнедеятельности, отмеченное ещё древними философами.

§ 2. Динамика развития международного конфликта.

В целях боле детального рассмотрения международного конфликта особенно важен учет не общих (макрополитических) факторов его протекания, а специфики целей, выбираемых в соответствии с особенностями этапов его формирования и развития. Как правило, в науке выделяются фазы возникновения, развития и окончания политических конфликтов. В то же время особенности поведения субъектов управления конфликтом могут как определяться постановкой комплексных задач, учитывающих специфику каждого этапа в целом, так и зависеть от более узких, специализированных целей, которые он ставит перед собой на каждом этапе в отдельности. Поэтому в науке могут разрабатываться технологические модели поведения лидеров, правительств, государств и прочих субъектов управления конфликтами не только применительно ко всем (или отдельным) этапам их протекания (например «трехпериодная модель» М. Брегера деятельности правительств в условиях международного кризиса), но также и касающиеся отдельных сторон или аспектов их деятельности внутри каждого из этапов (в частности тактика переговорного процесса).

Этап возникновения конфликта - конфликтные отношения зарождаются, когда складывается атмосфера напряженности между оппозиционными сторонами, выражающая наличие определенного предмета спора и конкуренции, несовпадения позиций политических субъектов. На этом этапе пружина конфликтного взаимодействия еще сжата и контуры будущего развития противоречия могут только угадываться.

Таким образом, главной задачей является раскрытие подлинных причин международного конфликта, а следовательно, и истинных целей, преследуемых его участниками. Сложность такого анализа в значительной степени усугубляется частым стремлением сторон скрыть, замаскировать настоящие причины противоречия со своим оппонентом (нередко это вызывается желанием использовать не вполне законные методы для реализации своих интересов или же опасением, что обнародование причин спора вызовет негативную реакцию общественности).

Отыскивая подлинные причины конфликтных ситуаций, необходимо уметь отличать их от повода, толчка к началу событий (например, недовольство социально-экономическим курсом властей со стороны оппозиции и начало проведения ею акций протеста в ответ на конкретные действия правительства, воспринятые как угроза своему существованию). Правильный анализ позволит не только выявить источник политического напряжения, но и предотвратить возможный «отрыв» конфликта от своих первоначальных причин и переключение активности сторон на новые политические цели, консервирующие прежние поводы для конкуренции и, тем самым, переводящие противостояние в закрытую форму существования, чреватую внезапными международными потрясениями. Так, например, длительное нежелание властей видеть в ряде районов СССР национальную подоплеку некоторых экономических, культурных и прочих противоречий в значительной степени спровоцировало там серьезнейший кризис межнациональных отношений и лишило государственные органы многих средств и возможностей эффективно влиять на развитие событий.

На данном этапе динамики протекания конфликта важно стремление сторон поставить конфликт под контроль. Эти меры подразумевают соответствующую ориентацию и мобилизацию общественного мнения, что позволяет создать в государствах климат осуждения или поощрения одной (или всех) из конфликтующих сторон, сужают поле для маневров противоборствующей стороны, способствуя повышению стабильности.

Определяя стратегические и тактические цели регулирования конфликта, акторы должны подготовиться «технически»: проверить надежность коммуникаций, центров обработки информации о текущих событиях, их материальной обеспеченности; улучшить взаимосвязь между различными уровнями и звеньями власти, вовлеченными в регулирование конфликта; приспособить структуру институтов власти для осуществления эффективного контроля событий; проверить готовность механизмов власти для решительного применения силы. Вся совокупность этих мер должна адекватно соответствовать ресурсам, имеющимся в распоряжении верхов, а также способствовать поддержанию имиджа сторон — формировать у населения убежденность, что власти стремятся к разрешению конфликта и способны держать его под контролем.

Этап развития конфликта – с протеканием конфликта круг деятельности субъекта, пытающегося контролировать его протекание, расширяется. На данной стадии более отчетливо проявляются силы, поддерживающие каждую из конфликтующих сторон или противостоящие им; становится очевидным, расширяется или сужается область распространения спора, какова степень его интенсивности. Таким образом, увеличивается число факторов, которые необходимо отслеживать для сохранения контроля над развитием конкурентных отношений.

Принимая решение, субъект управления конфликтом должен опираться на более широкий круг информации, повышая ее оперативность, строго отбирать достоверную информацию из массива поступающих сведений. Причем информацию следует собирать не только о «видимом слое» поведения сторон, но и об их скрытых, а порой и тщательно скрываемых замыслах и намерениях. Особое значение в таких ситуациях приобретает борьба с дезинформацией, так как стремление той или иной стороны исказить сведения о своих целях, по мнению французских ученых Фюстье и Амираля, «нередко провоцирует субъект управления конфликтом на весьма безрассудные действия»[21].

Расширяя информационное поле контроля, акторы конфликта, как правило, уточняют образы конфликтующих сторон (позиции, склонность к компромиссам, допустимые возможности изменения целей) и собственные оценки, выработанные ранее. Специалисты в области международных отношений американцы Г. Снайдер и П. Дизинг в связи с этим различают изменения, происходящие в так нахываемых фоновых образах (отражающих оценку конфликтующих сторон через призму долговременной перспективы их эволюции), а также «текущих» образах (выражающих изменения во взглядах на их актуальные, сиюминутные позиции).

Уточняя такого рода оценки, власти должны непрерывно сопоставлять изменяющиеся позиции сторон, стараться проникнуть в тактику поведения конфликтующих, нащупать точки соприкосновения оппонентов. В конечном счете оценка различного рода макро- и микрофакторов, обусловливающих протекание конфликта, должна дать четкое представление о его интенсивности: обладает ли он тенденцией к спаду или к нарастанию. В соответствии с выводами должна скорректироваться и тактика действия властей.

Так, при спаде интенсивности внимание оппонентов, как правило, ослабевает, а количество ресурсов, направляемых на регулирование конфликта, уменьшается. Стороны даже могут попытаться повернуть конфликт в такое русло, где бы он не решался, но и не оказывал неблагоприятного воздействия на политические отношения. Нарастание же напряженности конфликта предполагает иную тактику действий.

Этап окончания конфликта - это наиболее сложная фаза, ибо от результата окончания спорных отношений зависит заново складывающийся баланс политических сил.

Обычно в конфликтологии рассматривают два основных варианта окончания конфликта — достижение примирения сторон либо их непримиримость (то есть создание тупиковой ситуации, неразрешимости конфликта). Между этими полюсами пролегает целый ряд вариантов эволюции конфликта, отражающих его рутинизацию (сохранение прежней интенсивности), снижение или, напротив, экскалация взаимооппозиционности сторон. Конфликт может оказаться и неразрешимым, тогда создается положение, которое ведет не к его окончанию, а как бы к «круговому движению». Это требует от субъекта управления конфликтом пересмотра и повторения своих действий и операций, соответствующих двум первым этапам конфликтного взаимодействия. Иными словами, такая ситуация предполагает совершенствование или поиск новой стратегии и тактики контролирования, управления конфликтом.

Примирение же участвующих в конфликте сторон, как уже говорилось, может носить характер полного или частичного урегулирования (то есть изменения поведения одной или нескольких сторон конфликта без исчерпания предмета спорных отношений) либо разрешения конфликта (уничтожающего сам повод для такого взаимодействия сторон). При этом нельзя сбрасывать со счетов и то, что конфликт может разрешиться сам по себе, без попыток его сознательного регулирования (например, из-за утраты актуальности предмета спора, усталости политических субъектов, истощения ресурсов).

Для достижения примирения необходимо найти средства, способные обеспечить такое развитие событий. Ж. Фаве считает, что добиваться примирения необходимо через соглашение, компромисс, подчинение, уступку и разрыв (с прошлым). Среди принципов урегулирования, о которых говорит Е. Нордлинжер, можно отметить создание стабильной коалиции сил, соблюдение пропорциональности усилий, обеспечение взаимного права вето. Р. Даль (исключая тупиковый путь развития событий) предпочитает говорить о принудительных и мирных средствах примирения сторон.

Учитывая наиболее типичные средства, можно выделить два наиболее общих пути примирения сторон:

1. Мирное урегулирование конфликта в результате: достижения компромисса на основе сохранения исходных позиций; соглашения, основанного на взаимных уступках; истощения ресурсов одной или нескольких сторон, что делает невозможным продолжение соперничества; обретенного в ходе спора взаимоуважения сторон, понимания прав и интересов соперника. Чаще всего этот путь примирения связан не с односторонним навязыванием воли, а с обоюдной активностью конфликтующих сторон. Так, в Совете Безопасности ООН принцип единогласия предполагает учет позиций каждого из его членов;

2. Примирение на основе принуждения или, другими словами, использования «командного стиля» (П. Шаран) взаимоотношений, позволяющего одной из сторон игнорировать аргументы соперника. В основе этого навязываемого одной из сторон (или третьей силой всем сторонам) характера взаимодействия может лежать:

— явное превосходство (сохраненных, приобретенных) сил и ресурсов с одной стороны и их дефицит с другой;

— изоляция одной стороны конфликта, понижение ее статуса, а также другие состояния, свидетельствующие об ослаблении ее позиций, о поражении, нанесенном ей в соответствии с правилами игры;

— уничтожение, «тотальное истребление противника» (X. Шпейер), в результате чего мир устанавливается в отсутствие врага.

Ориентация на те или иные средства примирения сторон должна корректироваться и спецификой политических процессов, в которых протекают конфликты. В условиях радикального преобразования status-quo, выбора качественно новых путей будущего развития ориентация исключительно на согласительные методы взаимодействия со своими соперниками вряд ли приведет к устранению напряженности и примирению позиций. В этих случаях целесообразно применять более изощренную тактику поведения, включающую методы как мирного, так и принудительного примирения сторон.

Таким образом, выбираемые субъектом управления средства урегулирования конфликтов должны непременно соответствовать культурно-историческим, цивилизационным особенностям политического развития страны (региона, субъекта), учитывать временные обстоятельства ведения спора.

Глава 2. Пути и методы урегулирования международного конфликта.

Во второй главе данной работы выявляются пути и методы разрешения международного конфликта. Внимание уделяется двум основным механизмам – дипломатическому и правовому, также определяется роль гуманитарной помощи, военным операциям, информационному элементу как средств миротворчества. Выявляется изменчивый характер последнего на основе трансформации глобализирущейся международной системы.

Во втором параграфе акцент ставится на переговоры, поскольку данный механизм представляет собой наиболее эффективный в разрешении спора. Выявляются этапы переговорного процесса, их специфика и непосредственно роль.

§1.  Механизмы разрешения конфликта.

Существует множество механизмов урегулирования конфликтов, которые можно классифицировать по различным критериям, например, военный (силовой) и мирный пути решения спора, односторонний действия (нападение, агрессия) либо совместные (путем переговоров, посреднических услуг, арбитража, судебного разбирательства).

В современном мире механизмы урегулирования конфликтов резко отличаются от прежних. Структура этих механизмов приобретает более сложный характер, трансформируется их иерархия.

         Например, в условиях уменьшения роли государства-нации наблюдается снижение эффективности дипломатических методов урегулирования конфликтов. В составе же причин современных конфликтов и в структуре методов их разрешения, напротив, растет роль экономических механизмов и финансовых средств. Пример борьбы с международными наркомафиозными структурами может подтвердить как силу задействования, так и ограниченность экономических рычагов. Ограниченность их подтверждается также и тем, что ни одно даже самое богатое государство не в состоянии откупиться от конфликтов на религиозной или этнической почве. С другой стороны, и межгосударственные противоречия, и ассиметричные конфликты требуют огромных средств для своего предупреждения, урегулирования и управления собой. Растут цены на постоянно совершенствующиеся и обновляющиеся виды вооружений, хотя они, конечно, не в состоянии дать тех качественных выгод или преимуществ, которые обеспечивают технический прогресс, информация, образование. 

Все более заметную роль в составе механизмов урегулирования конфликтов играют гуманитарные операции. В то же время полной ясности относительно содержания этого термина все еще нет. Включая в себя защиту прав и свобод человека, достоинства личности, понятие «гуманитарные операции» нередко выступает и как мотив урегулирования конфликтов, и как средство политического давления.

Растет роль информационного элемента. И не только в составе механизмов урегулирования споров, но и в их обострении. Война с участие Си-Эн-Эн приводит к тому, что «общественность и руководители государств описывают события в зависимости от содержания видеоклипов и их звукового сопровождения»[22]. В свою очередь, немецкий журналист М. Хеннес отмечает: « В результате постоянных репортажей о войне с ужасными картинами убийств и мародерства в Югославии для западной дипломатии все свелось к вопросу: военная интервенция, да или нет? Не было места для анализа ситуации, для прогнозирования действий, и западная дипломатия запуталась в собственной беспомощности и пустых словах»[23].

Правовой элемент претерпевает достаточно сложные метаморфозы: это и снижение в последние несколько лет роли ООН и ее Совета Безопасности, и пренебрежение нормами международного права в новой доктрине и в действиях Североатлантического союза, и отставание международного законотворчества от развития событий на мировой арене.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7