Манипулятивные технологии в системе массовых коммуникаций

удается создать (точнее, допустить создание) радикальных оппозиционных

источников информации, которые, однако, ограничивают свою информационную

борьбу с режимом вопросами, которые не затрагивают сути главных программ

манипуляции.

Помимо замалчивания «ненужной» информации и создания таким образом

«виртуальной» реальности вместо отражения действительности, СМИ широко

используют принцип демократии шума – потопление сообщения, которого

невозможно избежать, в хаотическом потоке бессмысленной, пустопорожней

информации. Г. Шиллер [2] пишет: «Подобно тому как реклама мешает

сосредоточиться и лишает весомости прерываемую информацию, новая техника

обработки информации позволяет заполнить эфир потоками никчемной

информации, еще более осложняющей для индивида и без того безнадежные

поиски смысла».

"Язык, как средство вербальной коммуникации, строго нормирован, как в

межличностном, так и в институциональном общении. Современные масс-медиа, с

размахом воспользовавшись свободой слова и ее интерпретациями, коренным

образом изменили общественную культуру языка. Языковая культура

обогатилась, в основном, благодаря использованию СМИ официального языка

сообщения, состоящего из профессиональной лексики политики и мировых

стандартов, взятой на вооружение при освещении актуальных проблем

повседневности. Эта стандартизация языка производится по единому шаблону,

который должен отражать компетентность СМИ, как официального источника

получения информации"[3]. Таким образом, язык масс-медиа превращается в

вещание оракула, язык избранных противопоставляется языку толпы.

С. Кара-Мурза [3] определяет неофициальный язык толпы как «туземный», в

отличие от «правильного» официального языка. По этому поводу он пишет:

«Туземный» язык рождается из личного общения людей, которые излагают свои

мысли – в гуще повседневной жизни. Поэтому он напрямую связан со здравым

смыслом (можно сказать, что голос здравого смысла «говорит на родном

языке»). «Правильный» – это язык диктора, зачитывающего текст, данный ему

редактором, который доработал материал публициста в соответствии с

замечаниями совета директоров. Это безличная риторика, созданная целым

конвейером платных работников. Язык диктора в современном обществе связи со

здравым смыслом не имеет, он несет смыслы, которые закладывают в него те,

кто контролирует средства массовой информации. Люди, которые, сами того не

замечая, начинают сами говорить на таком языке, отрываются от здравого

смысла и становятся легкими объектами манипуляции.

Манипулятивная семантика: изменение смысла слов и понятий. Разновидностью

лжи в прессе является «конструирование» сообщения из обрывков высказывания

или видеоряда. При этом меняется контекст, и из тех же слов создается

совершенно иной смысл. Отдельные «крупицы» сообщения вроде бы ложью не

являются, но то целое, что слепил из них репортер или редактор, может не

иметь с действительностью ничего общего. Сегодня политики и пресса

постоянно меняют смысл слов и правила игры в зависимости от конъюнктуры.

Политические эвфемизмы, маскирующие истинный смысл явлений, создаются и с

помощью терминов. Это специальные слова, имеющие точный смысл, причем

аудитория резко разделяется на тех, кто знает точное значение термина, и на

тех, кто не знает. Но главное, что термины обладают магическим воздействием

на сознание, имея на себе отпечаток авторитета науки.

Упрощение, стереотипизация. Пресса (и вообще СМИ) сыграла важнейшую роль в

процессе «толпообразования» в западном обществе. Человек массы, продукт

мозаичной культуры, был в значительной степени создан прессой. Сами СМИ

быстро стали объектом изучения в социодинамике культуры, и вскоре были

обнаружены и даже математически выражены связи между простотой сообщения и

его восприятием. СМИ, в отличие от высокой культуры, предназначенны именно

для массы. Поэтому в них были установлены жесткие ограничения на сложность

и оригинальность сообщений (даже на длину слов, хотя два-три заумных слова

всегда допускаются в статье в качестве «приправы» – они повышают

привлекательность статьи в силу «гомеопатического» эффекта). В общем, давно

было сформулированно такое правило: «Сообщение всегда должно иметь уровень

понятности, соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на

десять пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на который

рассчитано сообщение»[4].

Под этим эмпирическим правилом лежит психологическое оправдание, согласно

которому человек подсознательно тяготеет к примитивным объяснениям.

Концепцию упрощения выдвинул еще в начале 20-х годов У. Липпман (будущий

«журналист №1» США). Он считал, что процесс восприятия – это всего-навсего

механическая подгонка еще неизвестного явления под устойчивую общую формулу

(стереотип). Поэтому пресса должна произвести стандартизацию явления,

ставшего объектом сообщения. При этом, по его выражению, редактор должен

опираться на стереотипы и рутинные мнения и «безжалостно игнорировать

тонкости». Человек должен воспринимать сообщение без усилий и

безоговорочно, без внутренней борьбы и критического анализа.

Утверждение и повторение. Упрощение позволяет высказывать главную мысль,

которую требуется внушить аудитории, в «краткой, энергичной и впечатляющей

форме» – в форме утверждения. Утверждение в любой речи означает отказ от

обсуждения, поскольку власть человека или идеи, которая может подвергаться

обсуждению, теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к

аудитории, к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без

взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая.

Опираясь на сложившийся в мозаичной культуре тип мышления человека массы,

СМИ в то же время стали важнейшим фактором укрепления этого типа мышления.

Они приучали человека мыслить стереотипами и постепенно снижали

интеллектуальный уровень сообщений так, что превратились в инструмент

оглупления. Этому послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в

сознании – повторение.

Повторение придает утверждениям вес дополнительного убеждения и превращает

их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных весиях и по

самому разному поводу, в конце концов начинаешь проникаться ими. Будучи

навязчивой идеей, повторение становится барьером против отличающихся или

противоположных мнений. Таким образом, оно сводит к минимуму рассуждения и

быстро превращает мысль в действие, на которое у массы уже сформировался

условный рефлекс, как у знаменитых собак Павлова… С помощью повторения

мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность, не

зависящую от времени, места, личности. Она не является более выражением

человека, который говорит, но становится выражением предмета, о котором он

говорит.

Дробление и срочность. Разделение целостной проблемы на отдельные фрагменты

– так, чтобы читатель или зритель не смог связать их воедино и осмыслить

проблему – одна из особых и важных сторон упрощения. Это – фундаментальный

принцип мозаичной культуры. Дроблению служит множество технических приемов:

статьи в газете разбиваются на части и помещаются на разных страницах,

текст или телепередача разбиваются рекламой.

Г. Шиллер [2] дает описание этой технологии: «Возьмем, например, принцип

составления обычной телевизионной или радиопрограммы или компоновки первой

страницы крупной ежедневной газеты. Общим для всех является полная

разнородность подаваемого материала и абсолютное отрицание взаимосвязи

освещаемых социальных явлений. Дискуссионные программы, преобладающие на

радио и телевидении, представляют собой убедительные образцы фрагментации

как формы подачи материала. Что бы ни было сказано, все полностью

растворяется в последующих рекламных объявлениях, комических трюках,

интимных сценах и сплетнях».

Одним из условий успешной и как бы оправданной фрагментации проблем

является срочность, немедленность информации, придание ей характера

незамедлительности и неотложности сообщения. Это – один из самых главных

принципов американских СМИ. Считается, что нагнетаемое ощущение срочности

резко усиливает их манипулятивные возможности. Ежедневное, а то и ежечасное

обновление информации лишает ее какой-либо постоянной структуры. Человек

просто не имеет времени, чтобы осмыслить и понять сообщения – они

вытесняются другими, еще более новыми.

Г. Шиллер [2] пишет: «Ложное чувство срочности, возникающее в силу упора на

немедленность, создает ощущение необычайной важности предмета информации,

которое также быстро рассеивается. Соответственно ослабевает способность

разграничивать информацию по степени важности. Быстро чередующиеся

сообщения об авиационных катастрофах и наступлении национально-

освободительных сил во Вьетнаме, растратах и забастовках, сильной жаре и

т.д. мешают составлению оценок и суждений. При таком положении вещей

умственный процесс сортирования, который в обычных условиях способствует

осмыслению информации, не в состоянии выполнять эту функцию. Мозг

превращается в решето, в которое ежечасно вываливается ворох иногда важных,

но в основном пустых информационных сообщений».

Сенсационность. Обеспечивать фрагментацию проблем и дробить информацию так,

чтобы человек никогда не получал полного, завершающего знания, позволяет

использование сенсаций. Это – сообщения о событиях, которым придается столь

высокая важность и уникальность, что на них концентрируется и нужное время

удерживается почти все внимание публики. Под прикрытием сенсации можно или

умолчать о важных событиях, которых публика не должна заметить, или

прекратить скандал или психоз, который уже пора прекратить – но так, чтобы

о нем не вспомнили.

Подготовка сенсации – кропотливая и дорогая работа, которую выполняют

профессиональные специалисты. Замечательно то, что поданная в виде сенсации

на телевидении информация, со всеми репортажами с места события, интервью в

прямом эфире и т.д., как правило, принципиально искажает происшедшее

событие. Это отмечается в специальной литературе по данной теме. Но это и

не важно, важен эффект, ради которого запускается сенсация. При этом

зритель очарован именно тем, что он наблюдает «неожиданное», неотобранный

жизненный материал, так что между ним и реальностью нет никакого

посредника. Эта иллюзия достоверности – сильное свойство телевидения.

IV. Политическая манипуляция.

Политическая манипуляция. Символическая политика.

Политическая манипуляция в первую очередь касается технологий освещения

политических процессов в СМИ. В настоящее время мы наблюдаем подмену того,

что раньше понималось под политикой. Теперь место дискуссий, политических

решений все чаще занимают некие символические действия. Эта символическая

политика появляется там, где власть ничего не может, или не хочет менять,

где ожидания, которые они побуждают у населения своими предвыборными

обещаниями, не могут быть удовлетворены. Мы часто видим, слышим, читаем

псевдособытия, которые происходят лишь постольку, поскольку о них

рассказывают.

Эти псевдособытия закрывают дорогу к действительно важным для общества

событиям и критическим мыслям. Конкурентная борьба за аудиторию и тираж все

чаще вынуждает журналистов преувеличивать важность события, замечать

необычность там, где ее нет, выискивать мнимые сенсации или даже создавать

их. "Впрочем не стоит демонизировать в данном случае средства массовой

информации, надо признать, что изначально по своей природе они склонны к

манипуляции"[7].

В политической реальности последних десятилетий выходит на первое место

символическая политика, и основная заслуга в этом принадлежит именно

быстрому развитию средств массовой коммуникации. Под символической

политикой И. Засурский понимает особый вид коммуникаций, направленный не на

"рациональной осмысление событий, а на установку устойчивых понятий у

аудитории за счет инсценирования аудио-визуальных эффектов".

Необходимо понимать, что любое политическое действие имеет свою

символическую сторону, которая направлена на обман чувств аудитории. В

данных случаях символический аспект политики вполне оправдан и не имеет

своей целью "недобросовестно" влиять на аудиторию. Символическая политика

возникает тогда, когда символы используются элитой для упрочения их

посредством массовой коммуникации в сознании людей. Таким образом символ

недобросовестно используется как такая образная конструкция, которая может

изобразить "как бы" реальность из любой сферы реальной жизни.

Событие в политике никогда не будет носить случайный характер. Выживает

только системное, призванное отражать нужные на данный момент

характеристики. Отрицательные события типа болезни Ельцина, в новостийном

пространстве подменялись положительными рассказами о его сильном

рукопожатии. Подобные примеры говорят о том, что событие в символическом

мире отличается от события в мире реальном. В мир символический попадает

только необходимое, то что хотят, чтобы слышали слушатели, видели зрители.

В подтверждение вышесказанного можно привести слова Пьера Бурдье[10]:

"Символическая власть – это возможность создания реальности при помощи

слов, что удается лишь тогда, когда понятия адекватны реалиям. В этом

смысле символическая власть обладает свойством скрывать или обнаруживать

реально существующие объекты".

Элита инсценирует те события, которых реально нет, но которые аудитория по

определению воспримет. Например, отеческое лицо Путина при посещении

детского дома или на встрече с студентами вовсе не означает, что будут

увеличены социальные выплаты на образование и поддержку детских домов.

Однако в данном случае телевидение показало символ заботы и опеки о

студентах и о детдомовских детях. Чтобы политическое действие удавалось

успешно "сбыть" аудитории, средства массовой коммуникации вынуждены делать

символы приятными и легкими для восприятия зрителя. Как следствия,

политические действия начинают оцениваться не по критерию их

своевременности, эффективности и другим рациональным критериям, а исходя из

их зрелищности и привлекательности.

Здесь необходимо еще раз напомнить, что точки зрения американского

руководства по психологическим операциям сообщение (в нашем случае

политическое действие) должно быть "комбинацией развлекательной,

информационной и убеждающей составляющих"[5]. Где под развлечением

понимается любое средство возбуждения интереса к сообщению: шок, удивление,

эстетическое удовольствие от визуальной или звуковой информации.

Об этом также пишет И. Засурский: "...в большинстве стран, где судьба

государственных постов решается на выборах, успех тех или иных политических

сил зависит не от того, насколько убедительная и грамотная идеологическая

программа будет ими предложена, а от того, насколько эффективно им удастся

организовать шоу в средствах массовой информации и насколько яркая персона

станет центром медиа-кампании".

Информационная асимметрия.

Говоря об освещении политических событий в СМИ, следует упомянуть о таком

явлении как информационная асимметрия. Информационная асимметрия базируется

на возможности освещения события, исходя из различных его аспектов,

создавая различные виды новостей. Например, война может интерпретироваться

или с патриотических, или с домашних, семейных позиций. В первом случае

будут сильнее официальные источники, во втором – неофициальные. Поэтому как

раз асимметричность разрешает если не побеждать сильнейшего, то наносить

ему серьезный вред, ибо всегда находит слабые места в "обороне" неприятеля.

Новость – это временное создание информационной асимметрии. Когда она

становится общеизвестной, новость следующего дня вычеркивает новость дня

прошедшего, поддерживая принцип информационной асимметрии. Информационная

асимметрия может объяснить любовь СМИ к чрезвычайным ситуациям. С одной

стороны, такие чрезвычайные события идеально стирают прошлые сообщения из

общественного сознания, спасая нашу память. С другой, экстремальная

ситуация всегда является проявлением асимметричности, ибо не является

прогнозируемым, а именно это отвечает сущности новостей как таковых.

Новости, как считают специалисты, поддерживают уже имеющееся распределение

сил в обществе. Это касается, в первую очередь, официальных новостей.

Неофициальные новости в качестве исходящих от оппозиционных источников,

наоборот, стараются раскачивать это распределение. Например, ради этого

создается сообщение о коррупционности верхов общества, что используется как

в политической борьбе, так и в пропаганде на неприятеля и в военном

противостоянии. Для пропагандистских целей информационная асимметрия всегда

найдет свое место, поскольку в каждом обществе существует

противопоставление официальной и неофициальной идеологий.

Следует также отметить, что не все политические актеры получают одинаковое

освещение в масс-медиа. Действия одного получают полное освещение, действия

другого замалчиваются. Назовем это асимметрией освещения. Сюда же можно

отнести попытки исключительно положительного или исключительно

отрицательного освещения того или иного политического актера, что особенно

обостряется в период предвыборной борьбы. При этом появляется проблема

автоматизации восприятия, ибо происходит исчезновение информационной

асимметрии в смысле привыкания к одному типу интерпретации. Например, Г.

Зюганов всегда подается отрицательно на ОРТ, в результате зритель всегда

учитывает подобное отклонение. Любое автоматическое восприятие не разрешает

пользоваться информационной асимметрией.

Политическая манипуляция в США.

Соединенные Штаты Америки представляют наибольший интерес при изучении

манипуляции на национальном и международном уровне. Для исследования этой

темы мы воспользуемся работой Г. Шиллера "Манипуляторы сознанием"[2]. По

его словам "Соединенные Штаты совершенно точно можно охарактеризовать как

общество, где манипуляция служит одним из главных инструментов управления,

находящегося в руках небольшой правящей группы корпоративных и

правительственных боссов". Там же он выделяет основные направления массовой

манипуляции в США:

Миф об индивидуализме и личном выборе. Концепция индивидуализма включает в

себя два положения: государство оберегает право частной собственности;

государство - блюститель индивидуального благосостояния. Манипулятивная

составляющая теории личного выбора заключается в том, что у человека нет

возможности выбирать, так как его действия в определенном смысле являются

"запрограммированными".

Миф о нейтралитете. Для достижения наибольшего успеха манипуляция должна

оставаться незаметной. Успех манипуляции гарантирован, когда манипулируемый

верит, что все происходящее естественно и неизбежно. Главное место в мифе о

нейтралитете занимает правительство, в особенности федеральное

правительство. Миф предполагает честность и беспристрастность правительства

в общем и его составных частей: конгресса, судебных органов и президентской

власти.

Считается, что СМИ тоже должны быть нейтральны. Никого не смущает тот факт,

что СМИ почти без исключения являются деловыми предприятиями, получающими

доходы от торговли своим временем или полосами, а значит о неподкупности не

может быть и речи.

Миф о неизменной природе человека. Поведение людей не может не зависеть от

теорий, которых они сами придерживаются. СМИ развивают те теории, которые

выгодны манипуляторам, телевидение дает людям лишь то, что они сами хотят.

Миф об отсутствии социальных конфликтов. Как замечает Шиллер, масс-медиа

Соединенных Штатов отрицают наличие социальных конфликтов, хотя насилие в

области социальных отношений давно считается общим местом. Национальный

аппарат обработки информации подает такого рода конфликты как исключительно

индивидуальное событие, и по происхождению, и по проявлению. В сфере масс-

культуры наибольшим успехом и всеобъемлющей информационной поддержкой

пользуются кинофильмы, телевизионные программы, книги и зрелища, которые

предлагают "более чем достаточную порцию насилия, но никогда не затрагивают

социальные конфликты".

Миф о плюрализме СМИ. Представление о личном выборе в условиях разнообразия

информационных источников рекламируется в мировом масштабе как характерная

черта жизни в США. Теория выбора приобретает манипулятивный характер, когда

создается иллюзия того, что он имеет смысл. То есть внушается схема: обилие

СМИ = разнообразие мнений, содержания. Как правило, за разнообразием

содержания скрывается лишь различная его подача на едином идеологическом

каркасе.

Г. Шиллер, исследуя манипулятивные технологии Соединенных Штатов, говорит о

том, что конечной целью манипуляции является пассивность, состояние

инертности, которое предотвращает действие. Пассивность при этом бывает как

физическая (многие часы, проведенные в бездействии перед телевизором), так

и интеллектуальная (сокращение умственной деятельности, отупляющее

воздействие обильного потока информации). "Цель радио- и телевизионных

программ, фильмов в коммерческом обществе состоит не в том, чтобы

пробуждать, а в том, чтобы усыплять обеспокоенность социальной и

экономической действительностью".

Говоря о политической манипуляции в Соединенных Штатах, особое внимание

следует уделить правительству - монополисту в области сбора, обработки и

распространения информации. Правительственная типография является

крупнейшим изданием в мире.

Создание информации и контроль за ней на федеральном уровне в значительной

степени подчиняются удовлетворению потребностей, расширению влияния и

подтверждению надежности системы. Правительство управляет глобальным

аппаратом по обработке сознания и убеждению населения других стран, само

решает какая именно информация должна быть обнародована, как ее подать,

через какой промежуток времени и в каких дозах.

Создание в 1953 году Информационного Агентства Соединенных Штатов Америки

как официального аппарата манипуляции за рубежом совпало с послевоенным

развитием американского предпринимательства и усилением его влияния на

мировой экономической арене. Так как США видели главную задачу своей

внешней политики в том, чтобы тормозить изменения или развитие в других

странах в целях обеспечения выгодных капиталовложений для американского

капитализма, то создание такого рода аппарата помогало завуалировать

манипулятивное воздействие.

Последствия "российского направления" политической манипуляции США.

Коль уж речь зашла о стратегии внешней экономической экспансии, то

необходимо отметить два существенных момента: 1) В настоящее время

внешнеполитический курс США по отношению к России совпадает с курсом на

1953 год (торможение изменений или развития); 2) Этому курсу в 80-90-х гг.

предшествовала так называемая "бомба западнизации".

Как пишет А. Зиновьев[9], “бомба западнизации”, взорванная в России,

произвела в ней неслыханные ранее опустошения не только в сферах

государственности, экономики, идеологии и культуры, но и в самом

человеческом материале общества. Будучи предназначена (по замыслу

изобретателей) для поражения коммунизма, “бомба западнизации” в

практическом применении оказалась неизмеримо мощнее: она разрушила могучее

многовековое объединение людей, еще недавно бывшее второй сверхдержавой

планеты и претендовавшее на роль гегемона мировой истории... Запад с

помощью этого оружия одержал самую грандиозную в истории человечества

победу, предопределившую, на мой взгляд, ход дальнейшей социальной эволюции

на много веков вперед".

Вот как оценивает данный переворот в сферах культуры, экономики и политики

Г. Почепцов[6]: "В результате за достаточно ограниченный срок также

произошло изменение системы ценностей на противоположные, в предыдущей

системе рассматриваемые как “враждебные”. То есть контролируемая

коммуникативная среда при отсутствии иных источников воздействия обладает

очень большими возможностями. При этом обязательным элементом во всех этих

случаях является разрушение прошлой идентичности человека и построение

новой". При этом произошел новый качественный переход к более управляемой

социальной модели, появилась возможность использовать множество

манипулятивных технологий не работавших на предыдущей модели.

V. Заключение.

Современные тенденции российских СМИ во влиянии на политическое сознание.

Бесцеремонные, не сдерживаемые никакими легальными или моральными

ограничителями пропагандистские кампании в России изменили систему средств

массовой информации и массовой сознание.

Общественное мнение в Росси теперь вряд ли можно рассматривать в качестве

активного элемента политической системы. Мы не можем наблюдать сейчас в

России феномена артикулирования социальными группами своего волеизъявления.

Все, что мы можем видеть сейчас, это в лучшем случае похоже на пассивное и

маловразумительное "массовое настроение". Российское общество инертно и

равнодушно взирает за тем как средства массовой информации использует якобы

их мнение для артикуляции своих собственных интересов. Можно констатировать

факт, что в настоящий момент в России общественное мнение обладает большим

политическим весом, но только "как символ самого себя" в СМИ.

Вместо того, чтобы постепенно взращивать молодое гражданское общество в

России, культивировать демократические ценности и формировать реальное

общественное мнение, чтобы потом опираясь уже на это "настоящее" мнение

общества, влиять на политический курс, владельцам средств массовой

информации гораздо удобнее самим состряпать фиктивный "глас народа" и,

опираясь на псевдоподдержку народных масс, влиять на политически значимые

события. В целях достижения политического результата средства массовой

информации использовали полумаргинальную оценочную стилистику, порою

выходящую за пределы элементарных приличий. Вместо политической стратегии,

разработки, принятия и применения тех или иных политический решений, власть

все время обращается к техникам кризисного управления информацией, где все

средства хороши.

На базе последних событий в политической жизни страны и в российских

средствах массовой информации можно выработать определенный алгоритм

достижения успеха одной политической фигуры и определенной партии

(предвыборного объединения). Необходимыми элементами для получения титула

"главного выразителя интересов народа" являются (естественно при поддержке

СМИ): практическая невозможность критики кандидата на этот титул,

позитивный характер кандидата, манипуляция со стороны средств массовой

информации.

Получение титула "главного выразителя интересов народа" при следовании

этому алгоритму гарантирован, а получение этого титула создает для его

обладателя уникальную выигрышную позицию и бесспорные избирательные

перспективы.

Сейчас можно констатировать факт, что средства массовой информации в России

потеряли способность служить средством диалога для различных общественных

групп. Их роль свелась по сути к той роли, которую играла в свое время

советская пропаганда. Любые попытки российских СМИ проводить отличную от

официальной информационную политику жестко пресекаются Министерством по

делам печати, телерадиовещания и массовых коммуникаций.

Кредита "народного доверия", выданного Путину на президентских выборах, с

лихвой хватит для подавления попыток информационной конфронтации по

отношению к власти. Остается надеяться, что данная государственная

политика в области СМИ была временной, и после затухания предвыборных

страстей, новый истэблишмент не отойдет от основных принципов демократии:

свобода слова, свободной распространение информации и т.д.

Политика, проводимая в последнее время в средствах массовой информации

содействовала значительному снижению способности критически мыслить у

массовой аудитории. Обществу желают внушать политику именно в той

"символической" форме, в какой ее подают в средствах массовой информации.

Политически активный потенциал общества тратиться исключительно на

созерцание политического шоу. Налицо отчуждение от активной деятельности в

политике , сводимое к пассивному наблюдению за происходящими событиями.

Впрочем не стоит излишне драматизировать ситуацию. Не обрушив нынешний

социальный порядок, ликвидировать его не возможно. Если исходить из

здравого прагматического реализма , нужно признать, что СМИ не может

функционировать в обществе без определенных правил производства

"реальности" и отменить эти правила даже ради важных моральных соображений

невозможно. Мы можем вычленить полезные черты средств массовой информации в

политике, так как упорядочение массовых действий, контроль за общественным

эмоциональным настроением может играть важную и положительную роль в

политике. В условиях, когда многомиллионные общества, огромные

экономические и технологические рынки и тесная взаимосвязь экономики и

государства становятся объективной реальностью, контролируемость и

управляемость общественным мнением посредством СМИ становиться не менее

важным фактором, чем честные парламентские выборы. Однако слишком частое

злоупотребление манипулятивного потенциалом СМИ не в интересах широких

масс, умаляет "здоровый" потенциал символической политике в СМИ.

Превращение политики в «транквилизатор» лишь на время способно сохранить

лояльность общества по отношение к власти, если проблема реальна не

решается ситуация рано или поздно обернется социо-экономическим кризисом. И

тогда, не смотря на все могущество СМИ, разрыв между объективной

реальностью и виртуальной реальностью не сможет быть заполнен. Наоборот,

чем больше механизмов «символической политики» СМИ будет задействовано, тем

более жестоким будет шок для людей от соприкосновения с реальностью.

VI. Список использовавшейся литературы:

1. Доценко Е. Л. Психология манипуляции. Феномены, механизмы, защита. - М.,

1996

2. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. - М.: "Мысль", 1980

3. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. - М.: "Алгоритм", 2000

4. Моль А. Социодинамика культуры. - М.: Прогресс, 1973

5. Почепцов Г. Г. Психологические войны. - Москва - Киев: "Рефл-бук", 2000

6. Почепцов Г. Г. Коммуникативные технологии ХХ века. - Москва - Киев:

"Рефл-бук", 2000

7. Засурский И. Масс-медиа второй республики. - М.: Изд-во МГУ, 1999

8. Леонов Н.С. Информационно-аналитическая работа в загранучреждениях. -

М., 1996

9. Зиновьев А. Русский эксперимент. - М.: "Наш дом – L’age d’homme", 1995

10. Бурдье П. Социальное пространство и символическая властью. - "Thesis"

№2, 1993

11. Конецкая В. П. Социология коммуникации. - М., 1997

Страницы: 1, 2, 3