Источники права Византии

изданных византийскими императорами в VIII и IX вв. Хотя Эклога не отменила

действия законодательства Юстиниана и по сути дела лишь в некоторых

направлениях развила и изменила его отдельные нормы, тем не менее она

ставила себе реформаторские задачи. Сущность задуманных ее составителями

реформ изложена в открывающем книгу предисловии.

При составлении этого непривычно краткого свода авторы его, очевидно,

взяли за образец некоторые предшествующие эпитомы, составленные юристами

для нужд судебной практики. Хотя прямых заимствований из трудов юристов

VI—VII вв. в Эклоге установить не удалось, но параллели между этим

памятником VIII в. и подобными предшествующими трудами наблюдаются в ряде

случаев. Поэтому есть основания считать, что линия развития права как в

VII, так и в VIII в. шла в первую очередь в направлении освоения огромного

наследства, которое представляло законодательство VI в., и приспособления

его путем издания нового официального законодательного сборника для нужд

судебной практики.

Из той характеристики, которую сами законодатели дают своему своду,

вытекает, что это была, во-первых, «выборка», экстрагированная из огромного

по своим масштабам законодательства Юстиниана, на замену которого

составители отнюдь не претендовали. В этом отношении составители имели

возможность использовать частные сборники юристов VI—VII вв., ставившие в

первую очередь задачи практического характера. Однако в отличие от этих

предшествующих трудов, где даже при новой компоновке материала (например, у

Афанасия из Эмесы) не вносилось ничего нового в используемые и

сопоставляемые законы, в Эклоге впервые излагаемые постановления

подвергались некоторой модификации и в этом измененном виде получили

обязательную силу закона. Ввиду заранее намеченного ограниченного объема

Эклоги отбор материалов гражданского права, включенных в нее проводился

очень жестко. По-видимому, в нее были включены лишь те, которые были

наиболее необходимы в судебной практике VIII в., с одной стороны, и те,

которые потребовали внесения изменений, — с другой. Ряд важнейших вопросов

гражданского права и процесса по этой причине не нашел никакого отражения в

Эклоге.[22]

Поэтому вполне резонно предположение, что наличие Эклоги не исключало

возможности использования судьями для разъяснения и решения дел

законодательства Юстиниана и его преемников.

Составители Эклоги (как это указано в предисловии к ней) с одной

стороны, ставили перед собой реформаторские цели, а с другой — стремились

создать официальное руководство не только небольшое по объему, но и более

доступное по языку.[23] В отличие от громоздкого законодательства VI в.,

изложенного главным образом по-латыни, Эклога явилась первым официальным

сводом, написанным по-гречески, на языке, доступном для массы населения

Византии того времени.

Эклога открывается большим предисловием, в котором подробно изложены

цели издания, а также сообщены сведения о членах законодательной комиссии и

источниках, использованных при составлении сборника. Таким образом,

предисловие может рассматриваться как программа осуществляемой путем

издания сборника судебной реформы, как программа, которая нашла свою

конкретизацию в законодательных нормах последующих восемнадцати титулов

Эклоги.

Если исходить из предисловия, можно заключить, что реформа шла в

нескольких направлениях[24]:

1) был создан новый краткий, легко обозримый и, следовательно, более

доступный свод законов, чем действовавший со времени Юстиниана I

громоздкий, во многом противоречивый, многочастный корпус;

2) была введена система выдачи жалованья из казны квестору,

антиграфевсам и всему судебному персоналу и безвозмездности суда

для лиц, участвующих в судебных тяжбах; такая система была

рассчитана на то, чтобы положить предел взяточничеству судебных

чиновников;

3) последовательно был проведен принцип равенства всех перед судом,

независимо от степени имущественной обеспеченности;

4) был внесен ряд коррективов в действующие законы, в особенности в

части сделок по договорам.

Эклога предусматривает телесные и членовредительные наказания,

подобных которым не знало законодательство Юстиниана. Некоторые

исследователи полагают, что в ней отразилось обычное право, которое

получило свое развитие в VII в. и которое было, возможно, записано уже во

времена императора Ираклия. Эти жестокие наказания (отрезание носа,

вырывание языка, отсечение рук, ослепление, бритье головы, выжигание волос)

были в некоторых случаях заменой смертной казни, в других они были введены

вместо денежных штрафов, предусмотренных в соответствующих случаях

законодательством Юстиниана[25].

Весь свод делился на 18 титулов, охватывающих различные вопросы

брачного и семейного права, наследственного права, опеки и попечительства.

Регламентировались договоры дарения, купли-продажи, займа, найма. В Эклоге

давался перечень наказаний, налагаемых за совершенные преступления,

регламентировалось правовое положение рабов, свидетелей, участвующих в

процессе, и должностных лиц (их имущественные отношения).

Большая часть законоположений Эклоги касается гражданского права.

3начительное внимание законодатели уделили семейному праву. Первые три

титула Эклоги трактуют об обручении, браке и приданом. Следующие три — о

наследовании по завещанию и закону. Далее (VII титул) рассматриваются

вопросы об опеке и попечительстве, VIII титул — об освобождении от рабства,

о вольноотпущенниках. Несколько титулов (IX, X, XI, XII, XIII) имеют своей

темой договорные отношения — договоры купли-продажи, займа, поклажи, дара,

эмфитевзиса и других форм аренды. XIV титул посвящен свидетелям, XV —

мировым сделкам. XVI — лагерным пекулиям. XVII — вопросу о наказаниях за

уголовные преступления, XVIII — разделу военной добычи.

В перечень преступлений, содержащийся в Эклоге, входили: нарушения

святости алтаря и церковного убежища, вероотступничество,

клятвопреступление, разграбление могил, подделка денег, хищения,

прелюбодеяние и т.д.

Предусматривались следующие наказания: битье плетьми и палками,

урезание носа и языка, ослепление, отсечение конечностей, выжигание волос и

пр.

В ряде случаев Эклога предусматривала замену денежных штрафов, даже

установленных кодексом Юстиниана, телесными наказаниями, широко используя

принцип талиона.

Смертная казнь устанавливалась за наиболее тяжкие преступления:

кровосмешение, умышленный пожог, отравление, колдовство, убийство,

гомосексуализм, разбой и т.д.

В сфере гражданского и семейного права Эклога развивала некоторые

основные тенденции, заложенные еще законодательством Юстиниана. Такая

форма, как обручение, стало в Эклоге юридическим соглашением, являющимся

подготовительным этапом к заключению брака. Расторжение этого договора без

уважительных причин влекло уплату неустойки.

Брак, по Эклоге, представляет собой союз мужа и жены, пользующихся

равными имущественными правами. Браки между близкими родственниками

запрещались. Сокращалось также число законных поводов к разводу.

В Эклоге уточнялись формы заключаемых договоров (дарения, завещания),

юридический порядок привлечения наследников по закону, вопросы опеки и

попечительства и др.

При рассмотрении этих вопросов законодатели в целом следуют

Юстинианову праву. Эклога тем не менее в деталях развивает и иногда вносит

некоторые изменения в старые законы. Это особенно заметно в семейно-

имущественном праве. Так, в отношении запрещения браков между близкими

родственниками Эклога идет гораздо чем законодательство Юстиниана, и даже

дальше правил, предписанных канонами Трулльского собора. Имеется также ряд

других изменений в деталях — в сроках, в основаниях для развода, в защите

прав вдовы и т.д. Рассматривая изменения в других разделах гражданского

права, отметим их в установлении формы, требуемой Эклогой при дарениях, в

изложении правил привлечения наследников при наследовании по закону.

Развитие наблюдается и в трактовке вопросов опеки и попечительства. Оба эти

института приобретают еще в большей степени, чем раньше, характер

учреждений, контролируемых государством. Так, обязанности попечителей

малолетних сирот, по Эклоге, в первую очередь, как и прежде, должны были

нести те лица, которые были назначены в письменной или устной форме

родителями. Если же такого назначения сделано не было, то попечительство об

имуществе сирот должно было быть возложено на благочестивые учреждения — на

приюты для престарелых, на странноприемные дома, на церкви.

Таким образом, программа была задумана весьма широко. Она

провозглашала реформу существующей судебной практики в интересах населения

«империи, жившего как в столице, так и за ее пределами, т.е. в провинции, в

сельских местностях». Как пишет Е.Э Липшиц: «Результаты работы юристов,

участвующих в издании Эклоги, по всей вероятности, отвечали потребностям

того времени. Во всяком случае им удалось создать такой законодательный

сборник, который получил большую популярность даже тогда, когда его

формальное действие было приостановлено и осуждено в последующем

законодательстве»[26].

В середине VIII в. появилось приложение к Эклоге, которое включало

некоторые вопросы, не нашедшие отражения в основной Эклоге, в частности

такие составы, как преступления против личности и преступления против веры.

По сравнению с трактовкой этих преступлений, содержащейся в Дигестах и

кодексе Юстиниана, авторы приложения усилили ответственность за

преступления против веры, направляя основные репрессии против еретиков

(манихеев и монтанистов).

В приложение к Эклоге были включены также четыре самостоятельных

закона — земледельческий, военный, морской и Моисеев.[27]

Для социально-экономической истории Византии того периода особенно

важен Земледельческий закон — краткий юридический сборник, регламентирующий

правовые отношения в деревне. Он предусматривал ответственность за кражу

зерна, плодов, леса, за потраву посевов. Интересно, что «Земледельческий

закон» не знает зависимого населения и оперирует исключительно категориями

свободного крестьянства[28].

«Земледельческий закон» сохранился в многочисленных рукописях,

древнейшие из которых датируются XI в.; текст и порядок изложения в разных

списках различен. Сохранились также средневековые переводы

«Земледельческого закона» на славянские языки, где мы находим иногда

серьезные расхождения с греческим оригиналом.

Вопрос о времени и месте создания «Земледельческого закона», равно как

и о его характере, вызывает большие споры. К. Цахариэ фон-Лингенталь и В.

Г. Васильевский считали «Земледельческий закон» памятником, изданным

одновременно с «Эклогой», т. е. в первой половине VIII в.; Г. Вернадский и

Г. Острогорский, опираясь на заглавие ряда рукописей «из книги Юстиниана»,

— датировали его временем Юстиниана II, т. е. концом VII в.; Ф. Дэльгер

принял гораздо более расплывчатую датировку: между началом VII и первой

четвертью VIII в. Е.Э. Липшиц, датируя этот памятник началом VIII в.,

подчеркивает, что он отражает отношения, сложившиеся в предшествующее

время. Наиболее вероятно, что «Земледельческий закон» был опубликован в

конце VII в.

Е.Э. Липшиц пишет: «Закон с полным основанием может рассматриваться,

как замечательный памятник новых — более прогрессивных, чем колонат,

общинных отношений, установившихся в аграрном строе раннефеодальной

Византии»[29].

Обрисованная в «Земледельческом законе» деревня — это поселение

свободных крестьян, не знающих над собой никакого господина, кроме

государства. Государству же они обязаны повинностями. «Земледельческий

закон» пять раз упоминает о рабах. Раб по-прежнему считался юридически

неправоспособным лицом, и за совершенную рабом кражу материальную

ответственность должен был нести господин: именно он возмещал ущерб,

нанесенный преступлением раба, а сам уже расправлялся с невольником по

своему усмотрению[30]. Только в особо тяжелых случаях «Земледельческий

закон» предусматривал наказание для раба — мучительную смерть на «фурке»,

особом орудие пытки.

Знмледельческим законом фиксируются арендные отношения после аграрного

переворота VII – VIII вв. «Закон» упоминает аренду двух видов угодий —

пахотной земли и виноградника. Необходимость брать землю в аренду, как об

этом сообщает «Земледельческий закон» (ст. 10 – 16) вызвана крайней нуждой

крестьянина в земле.

Наконец, дискуссионным остается вопрос о том, является ли

«Земледельческий закон» императорским законодательным актом и,

следовательно, распространялось ли его действие на всю страну или

ограничивалось сравнительно узкими территориальными пределами.

А.П. Каждан пишет, что «Земледельческий закон фиксирует обычай,

разрешающий крестьянину пользоваться заброшенной землей; он обеспечивает

временного владельца от претензий прежнего хозяина земли; в то же время он

возлагает на временного владельца обязанность выполнять повинности за

участок, которым он пользуется. Принудительного привлечения крестьян к

отправлению государственных повинностей за недоимщиков Земледельческий

закон не знает»[31].

Поэтому, будем ли мы считать «Земледельческий закон» законодательным

актом или легализацией обычного права — сохранение громадного числа списков

является надежным показателем популярности этого документа: по-видимому, он

служил практическим руководством для значительной части византийского

крестьянства; нормы этого закона могут пролить свет на изменение аграрных

порядков.

Не менее сложен вопрос и о других юридических памятниках, обычно

связываемых с «Эклогой»: это так называемый «Родосский морской закон»

(легализация обычаев, установившихся в мореплавании в Восточном

Средиземноморье) и «Военный закон». Их возникновение надо отнести к

VII—VIII вв. (более точная датировка невозможна). «Они, — как пишет Е.Э.

Липшиц. — представляют собой памятники, далеко еще не ясные в своем

происхождении»[32]. Они тесно связаны с Дигестами.

Возникновение Морского закона, возможно как плода деятельности какого-

либо юриста, могло быть связано с потребностями возросшей в те времена

морской торговли и товариществ, занятых ею. Как предполагал издатель

Морского закона, закон был, вероятно, предназначен для включения в

позднейший свод Василик.

В «Военном законе» была определена ответственность военнослужащих за

совершение воинских преступлений. Это был своего рода устав воинской

дисциплины. В «Морском законе» указывались нормы оплаты экипажа корабля,

правила поддержания порядка на кораблях, ответственность владельца корабля

и т.д.

Моисеев закон включал в себя морально-религиозные предписания и нормы,

заимствованные из Ветхого Завета. Составители рассматривали эти нормы в

качестве юридических, применяемых на практике.

Эклога, приложение к Эклоге, земледельческий, морской, военный и

Моисеев законы составили единый корпус светского права Византии, нормы

которого действовали в течение VIII — IX вв. вплоть до появления

обновленного законодательства императоров македонской династии.

Важнейшими источниками византийского церковного права были

постановления вселенских церковных соборов и патриархов. Одним из

памятников византийского светского и церковного права являлись сборники

церковного и светского права, которые получили название Номоканонов.

Наибольшее значение имели Номоноканон Схоластика — VI в. и Номоканон

VII века, переработанный патриархом Фотием в 883 году.

С конца IX в. в истории византийского права начинается новый период. В

IX—XI вв. было создано много юридических источников, в том числе

официальных сводов и частных юридических компиляций. От этого времени

сохранилось немало рукописей юридического содержания, воспроизводящих части

законодательного Свода Юстиниана (VI в.), Эклоги, — краткого свода,

изданного в VIII в. императорами-иконоборцами, Земледельческого закона и т.

д.

Законодательные памятники IX—Х вв., созданные после восстановления

иконопочитания, отменили Эклогу. Они были гораздо шире ее по своему

содержанию. Поэтому есть основания полагать, что в этой сфере в силе

оставалось законодательство Юстиниана. Использование его облегчалось тем,

что существовали греческие пособия — парафразы, индексы, изложения частей

свода, которые были составлены профессорами университета в качестве пособий

для студентов-юристов.

После Эклоги вплоть до издания Прохирона не появлялось никаких

законодательных сборников. В этих условиях особое внимание привлекает к

себе одна из частных переработок Эклоги. «Изучение этого источника, — пишет

Е.Э. Липшиц, — позволяет хотя бы отчасти заполнить почти

стопятидесятилетний пробел в наших знаниях истории византийского

права»[33]. Так называемая Частная Распространенная Эклога (Ecloga privata

aucta, в дальнейшем - ЧРЭ) на основании изысканий ее издателя может быть

охарактеризована как ценнейший дошедший до нашего времени законодательный

памятник в частной обработке, который дает представление о состоянии

византийского права в период после издания официальной Эклоги и до начала

законодательства императоров Македонской династии.

ЧРЭ — это новый тип частного юридического руководства, тип, который

широко представлен памятниками византийского права IX— XIV вв. В таком

руководстве краткий официальный свод по мере надобности, подсказанной

необходимостью решения дел, не предусмотренных в этом своде, дополняется

автором руководства (обычно неизвестным) за счет норм, заимствованных из

других законодательных памятников. Дополнения, разумеется, берутся только

из официального законодательства, хотя изложение заимствованных норм часто

бывает отнюдь не буквальным повторением оригинала.

Липшиц Е.Э, соглашаясь с предшествующими исследователями, которые

указывали на то, что в ЧРЭ нельзя обнаружить никаких следов знакомства с

Прохироном, говорит о том, что ЧРЭ возникла ранее Прохирона.

Лившиц Е.Э. на основании анализа содержания ЧРЭ утверждает, что

законодательство Юстиниана оставалось действующим в VIII—IX вв. Именно

оттуда составитель ЧРЭ главным образом черпал свои дополнения и именно

оттуда он брал нормы, которыми иногда заменял нормы Эклоги 726 г. Это

отчетливо видно при анализе «скрытых» источников[34].

Заимствования производились из свода Юстиниана либо непосредственно,

либо (чаще) через посредство греческих парафраз и эпитом к частям свода

Юстиниана, выполненных учеными профессорами права V — VII вв., особенно

Феодора Гермупольского и Анонима Бодлеянской библиотеки. Использование этих

парафраз и эпитом роднит ЧРЭ с позднейшими официальными и неофициальными

юридическими сочинениями, составители которых часто пользовались подобным

приемом. Дополнения к Эклоге 726 г. шли часто в том же направлении, в

котором впоследствии делались и дополнения к Прохирону, Эпанагоге и другим

законодательным памятникам Македонской династии. Рост товарно-денежных

отношений в IX в. заставил автора ЧРЭ (как позднее и императора Льва VI)

предусмотреть возможность займов под проценты, следуя в этом отношении

законодательству Юстиниана, а не умалчивающей о них Эклоге.

Следование в отдельных пунктах законодательству Юстиниана

констатируется и в некоторых других разделах — о брачных, брачно-

имущественных отношениях, в разделах о дарах, мировых сделках, гипотеке и

т. д. Все это свидетельствует о более интенсивном росте, расширении деловой

жизни, деловых отношений по сравнению с началом VIII в.

Страницы: 1, 2, 3, 4