реферат, рефераты скачать
 

Европейская Конвенция по правам человека и основным свободам и российское законодательство


какие-либо законы, противоречащие Конвенции, то государство имеет право

сделать оговорку согласно статье 57 Конвенции. Любая оговорка должна

соответствовать критериям, изложенным в статье 57. «Квази-оговорка», на

которую ссылается правительство Латвии, не соответствует вышеуказанным

критериям. В силу данного обстоятельства Договор от 30 апреля 1994 года не

является препятствием для того, чтобы Суд рассмотрел жалобу заявителей».

Европейский суд рассмотрел жалобу и признал её приемлемой применительно к

статье 5, 8 и 14 Конвенции.

По делу Jecius v. Lithuania заявитель утверждал, что Правительство

Литвы нарушило конвенционные положения, содержащиеся в параграфе 3 статьи 5

Конвенции , согласно которым «каждое лицо подвергнутое аресту или

задержанию в соответствии с положениями подпункта (с) параграфа 1 настоящей

статьи, незамедлительно доставляется к судье или к иному лицу,

уполномоченному законом осуществлять судебные функции, и имеет право на

судебное разбирательство в течении разумного срока или на освобождение до

суда.

Правительство Литвы, для обоснования своей позиции по делу сослалось

на оговорку, сделанную им при ратификации Конвенции. Указанная оговорка

предусматривает, что «положения статьи 5 параграфа 3 Конвенции не наносят

ущерба действию статьи 104 УПК Республики Литвы в редакции от 19 июля 1994

года, в силу которой лицо, подозреваемое в совершении преступления, может

быть заключено под стражу по решению прокурора. Указанная оговорка будет

действовать в течение 1 года с момента вступления Конвенции в силу для

Республики Литва».

В решении от 31 июля 2000 года по данному делу Европейский Суд

отметил, что «оговорка сформулирована достаточно четко, ясно и, таким

образом, полностью отвечает требованиям, изложенным в статье 57 Конвенции».

Учитывая вышеизложенное, Суд не обнаружил в действиях правительства Литвы

нарушения параграфа 3 статьи 5 Конвенции. [21, стр. 19]

Таким образом, к вопросу действительности оговорок, да и вообще к

вопросам права Суд подходит исходя не столько из формальной трактовки

текста, а из сути, функционального смысла заложенных в Конвенции правовых

норм, что лично у меня вызывает только уважение к данному институту.

В связи с вышеизложенным, мне представляется проблемным вопрос

выполнения Российской Федерацией требования о кратком изложении закона,

противоречащего конвенционным положениям в части норм УПК РСФСР от

27.10.1960 года, т.к. ,как минимум, не ясно из теста оговорки какой же

именно порядок ареста, содержание под стражей и задержание лиц,

подозреваемых в совершении преступления устанавливают данные нормы.

Включение в оговорку краткого изложения закона не является простой

формальностью, а предоставляет существенный момент, имеющий, в частности,

международно-правовое значение.

В решении от 22 мая 1990 года по делу Weber v. Switzerland Суд

подчеркнул, что «необходимость наличия краткого содержания закона,

противоречащего конвенционным положениям, является гарантией для остальных

государств – участников Конвенции и конвенционных органов, что оговорка в

дальнейшем не будет шире трактоваться соответствующим государством. В любом

случае наличие в оговорке краткого содержания закона не является чистой

формальностью, а представляется собой существенный момент».

По вышеупомянутому делу Belilos v. Switzerland Европейский суд,

рассматривая вопрос о действительности оговорки, касающейся права на

справедливое судебное разбирательство, также обратил внимание на

соответствие этой оговорки параграфу 2 статьи 57 Конвенции. Суд, в

частности, отметил, что « краткое и четкое изложение закона помогает другим

государствам – участникам Конвенции принять данную оговорку или не

согласиться с ней. Обязанность государства кратко изложить положения

соответствующего национального закона необходима для того, чтобы другие

государства-участники, а также конвенционные институты могли знать о

содержании этих законов, противоречащих Конвенции. Объём конвенционных

положений, применение которых государство желает ограничить посредством

оговорок, является существенным моментом, так как чем шире объём положений,

тем важнее включить в оговорку содержание соответствующих положений

внутригосударственного права. Упущения в настоящем деле, связанные с

отсутствием в оговорке краткого содержания закона, не могут быть оправданы

каким-либо трудностями практического характера».

Так как в оговорке, сделанной Правительством Швейцарии при ратификации

Конвенции, отсутствовало, в частности, краткое содержание соответствующего

закона, Европейский суд признал данную оговорку также недействительной как

противоречащую параграфу 2 статьи 57 Конвенции.

По делу Eisenstecken v. Austria заявитель утверждает, что был лишён

права на публичное рассмотрение дела при определении его гражданских прав и

обязанностей, вытекающих из сделки, связанной с недвижимостью.

Правительство Австрии для защиты своих интересов сослалось на оговорку,

сделанную им при ратификации Конвенции. Согласно данной оговорке, «

положения статьи 6 Конвенции будут применяться без ущерба принципам,

регулирующим вопросы публичного рассмотрения дела и содержания и

содержащимся в статье 90 Федеральной Конституции в редакции 1929 года.»

В решении по этому делу от 3 октября 2000 года Суд обратил внимание на

то обстоятельство, что «в нарушение параграфа 2 статьи 57 Конвенции

оговорка, сделанная Правительством Австрии, не содержала краткого изложения

закона, положения которого не соответствовали Конвенции. Буквальное

толкование оговорки дает основание предположить, что правительство Австрии,

намеривалось исключить из статьи 6 все процедуры, касающиеся рассмотрения

гражданских и уголовных дел в обычных судах, а также в квазисудебных

органах, в той мере, в которой отдельными национальными законами

разрешалось бы непубличное разбирательство дела. Однако оговорка,

относящаяся к конституционным положениям, не предусматривающим

исчерпывающий перечень дел, рассмотрение которых допускается при отсутствии

публичного разбирательства, не может служить достаточной гарантией того,

что в последующем Правительство Австрии не будет более широко истолковывать

данную оговорку».

В связи с тем, что оговорка, сделанная Правительством Австрии при

ратификации Конвенции, не содержала краткого изложения национального

закона, положениям которого противоречили Конвенции, Суд признал указанную

оговорку недействительной как не соответствующую параграфу 2 статьи 57

Конвенции.

Нельзя не обратить внимание и на то обстоятельство, что обязанность

изложить в оговорке краткое содержание закона возлагается Конвенцией на

любое государство, независимо от формы его государства.

По делу Belilos v. Switzerland Правительство Швейцарии, объясняя

отсутствие в оговорке, касающейся права на справедливое судебное

разбирательство, краткого изложения закона, подчеркивало, что Швейцария

является федеральным государством и Правительству пришлось бы в оговорке

сослаться на множество законов, действующих как на федеральном, так и на

кантональном уровнях. Однако Суд указал, что исполнение государством

обязанности, содержащей в параграфе 2 статьи 57 Конвенции, не зависит от

того, унитарным или федеральным является соответствующее государство.

Таким образом, отсутствии в тексте оговорки ссылки на краткое

содержание закона, противоречащего конвенционным положениям, является

безусловным основанием для признания судом соответствующей оговорки или её

части недействительной. [21, стр. 22]

Следует подчеркнуть что любая оговорка к Конвенции может стать

предметом рассмотрения Европейского суда только в том случае, если она

«всплывет» в ходе изучения конкретного дела в Страсбурге. В этой связи

вполне реальна ситуация, когда недействительная с точки зрения Конвенции

оговорка со стороны того или иного государства может действовать только по

той причине, что Суд по правам человека не изучал никаких дел, где такая

оговорка могла быть рассмотрена. Применительно к РФ, в связи с введением

нового УПК, сделанные Россией оговорки потеряют свою актуальность в

ближайшее время.

Пока оговорки сделанные РФ частично затронуты по делу Калашникова

«Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба заявителя должна быть

рассмотрена в свете российской оговорки, сделанной при ратификации

Конвенции. Согласно властям Российской Федерации, оговорка распространялась

как на период содержания заявителя под стражей на стадии предварительного

следствия, так и на период производства по делу в суде. Власти Российской

Федерации ссылались на текст оговорки и содержание статей Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, указанных в оговорке. В частности, статьи

11, 89, 92 и 101 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР наделяли суд

правом применять меру пресечения в виде заключения под стражу на стадии

судебного разбирательства вплоть до постановления приговора по делу….

Суд отмечает, что оговорка составлена с целью временного исключения из

сферы действия пункта 3 Статьи 5 Конвенции некоторых норм Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, упомянутых в тексте оговорки, которые

касаются порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц,

подозреваемых в совершении преступления. Эти нормы устанавливают условия и

порядок применения мер пресечения, включая заключение под стражу, и

перечень органов власти, уполномоченных принимать соответствующее решение…

Суд замечает, что оговорка ссылается на статью 97 Уголовно-

процессуального кодекса РСФСР, в силу которой лицо может на основании

постановления прокурора содержаться под стражей до 18 месяцев на период

расследования преступления.

Несмотря на упоминание сроков содержания под стражей в период

предварительного следствия, Суд обращает внимание на то, что предметом

оговорки является порядок применения мер пресечения в виде заключения под

стражу, в то время как предметом жалобы заявителя является длительность его

содержания под стражей до суда, а не законность избрания этой меры

пресечения.

Суд посему установил, что рассматриваемая оговорка по настоящему делу

не применима.» [10, стр.6]

§ 2 Сравнительная характеристика основных положений Конвенции и

российского законодательства

Рассмотрев заявку России о вступлении в Совет Европы, Парламентская

Ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) 25 января 1996 г. приняла заключение, в

котором выдвинуто 25 условий, постепенное соблюдение которых необходимо для

того, чтобы Россия стала полноценным членом Совета Европы.

К настоящему времени определенная часть обязательств России перед

Советом Европы в сфере совершенствования законодательства формально

реализована. Однако и на восьмой год членства в Совете Европы чрезвычайно

трудно говорить об эффективной адаптации России к европейским гуманитарным

стандартам. Это связано с действием множества факторов: недостатки в

правоприменительной практике, нежелание и неспособность многих работников

правоохранительных органов приспособиться к работе в новых условиях,

пробуксовывающая судебная реформа, отсутствие национальной системы

правового просвещения, ориентированной на ознакомление должностных лиц и

граждан с основополагающими правами и свободами граждан, методами и формами

их защиты, наконец, глубоко укоренившееся в массе населения мышление

авторитарными государственническими категориями, затрудняющее построение

подлинно гражданского общества. При этом проблема не только в промедлении с

разработкой и принятием новых нормативных актов, но и в первую очередь в

том, что вновь принимаемые законы, как будто бы ориентированные на

реализацию европейских обязательств России, на самом деле лишь частично

отвечают требованиям Совета Европы, во многом не соответствуют Конституции

Российской Федерации и не способствуют значительным прогрессивным сдвигам в

деле соблюдения прав и свобод человека и гражданина.

С 1 января 1997 года вступил в действие новый Уголовный кодекс

Российской Федерации, и тем самым было выполнено соответствующее формальное

обязательство перед Советом Европы. В новом кодексе воспринят ряд

рекомендаций Совета Европы: появились новые виды наказания, не связанные с

лишением свободы (ограничение свободы, арест, обязательные работы), за

многие преступления снижены сроки наказания; открылась возможность

применения штрафных санкций, в том числе за преступления в сфере экономики.

В то же время в новом кодексе не сделано попытки идти по пути всесторонней

гуманизации уголовного законодательства. Во многом он суровее ранее

действовавшего: увеличиваются сроки лишения свободы, предусмотрена

возможность назначения наказания за совершенные преступления путем

сложения, чего раньше не было (по совокупности приговоров гражданину может

быть назначено наказание до 30 лет лишения свободы), за пять видов

преступлений сохраняется смертная казнь, вводится пожизненное заключение.

До сих пор не введены в действие такие виды наказания, как арест,

обязательные работы и ограничение свободы. Пока еще не приходится говорить

о широком использовании в России наказаний, не связанных с лишением

свободы.

Новый Уголовно-исполнительный кодекс подписан Президентом РФ 8 января

1997 года. В нем также сделана попытка учесть некоторые рекомендации Совета

Европы.

Ход реализации положений нового Уголовно-исполнительного кодекса

показывает, что, к сожалению, реформирование уголовно-исполнительной

системы наталкивается на проблемы, в основе которых - традиционные

репрессивные подходы к обращению с лицами, содержащимися в местах лишения

свободы. Положение дел в этой сфере существенно не улучшилось.

В противовес ожиданиям Совета Европы, не привела к радикальному

изменению ситуации и передача Главного управления исполнения наказания из

Министерства внутренних дел в Министерство юстиции Российской Федерации,

что также являлось одним из условий вступления России в Совет Европы.

Напротив, появление людей из правоохранительных органов в кабинетах

Министерства юстиции в значительной степени способствует превращению его из

гражданского в силовое ведомство.

Проект нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации,

принятие которого являлось составной частью рекомендаций Совета Европы в

сфере совершенствования российского законодательства, обсуждался на

протяжении нескольких лет. В окончательном варианте новый кодекс принят 18

декабря 2001 г., вступит в силу с 1 июля 2002 г. В соответствии с

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 14 марта 2002

г. также с 1 июля 2002 г. (вместо 1 января 2004 г., как это было определено

законодателем) вводятся в действие нормы, предусматривающие судебный

порядок применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей,

а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов.

Кодекс направлен на демократизацию уголовного судопроизводства,

повышение правоохранительной и правозащитной роли суда, освобождение его от

обвинительных функций, расширение круга участников уголовного

судопроизводства, прав сторон в суде, обеспечения их процессуального

равенства.

Однако новый кодекс имеет ряд серьезных недостатков. Кодекс нарушает

принцип презумпции невиновности, закрепленный в п. 2 ст. 6 Европейской

конвенции о защите прав человека и основных свобод, ограничивает право

обвиняемого на защиту. Ряд его положений противоречат праву человека на

справедливое и публичное разбирательство его дела независимым и

беспристрастным судом, принципу равенства граждан перед законом и судом,

гарантированных Конвенцией.

Тем самым реализация одного из самых существенных обязательств России -

о совершенствовании уголовного, уголовно-исполнительного и уголовно-

процессуального законодательства в целях приведения его в соответствии с

европейскими стандартами - проведена половинчато, во многом формально и не

создает прочных предпосылок для отвечающих цивилизованным образцам

преобразований в данной области, тем более с учетом репрессивного

менталитета правоохранительных органов, отчетливо проявившегося в ходе

работы над новыми кодексами.

Вступая в Совет Европы, Россия дала обязательство о ратификации в

течение трех лет Протокола № 6 к Европейской конвенции о защите прав

человека и основных свобод, предусматривающего полную отмену смертной

казни. Несмотря на это, до настоящего времени данный шаг не последовал.

Аргументы, приводимые против отмены в Российской Федерации смертной

казни, которые высказываются в ходе ведущейся в государстве и обществе

дискуссии на эту тему, лежат, как правило, вне правового поля. Общий рост

преступности в стране, по мнению ряда сторонников сохранения смертной

казни, требует применения исключительно жестких мер по борьбе с

преступностью; большинство российского населения "не готово" и "не желает"

отменять смертную казнь, серьезный ущерб для экономики страны может

принести необходимость содержания в местах лишения свободы осужденных к

пожизненному заключению. Не вдаваясь в детальное обсуждение аргументов "за"

и "против" отмены смертной казни, следует лишь подчеркнуть, что речь идет о

соблюдении обязательства, официально взятого на себя Россией, и,

следовательно, подпадающего под действие принципа pacta sunt servanda -

договоры должны соблюдаться. [29, стр. 10]

В целом Конституция РФ разрабатывалась с учётом Европейской конвенция о

защите прав человека, только зачастую ей противоречат законы РФ и другие

подзаконные акты, если не в прямую по букве, то косвенно, в результате

извращения конституционных принципов в правоприменительной практике или

разработке нормативных актов. Считаю, что Конституция РФ, при всех ее

недостатках, в данное время идеал («декларация о намерениях»), к достижению

которого нашему государству придётся двигаться ещё долгое время.

В данной работе я хотел бы осветить прямые основные противоречия между

Конвенцией, практикой Страсбургского суда и российским законодательство. Не

соблюдение законов РФ государственными органами, их извращения в судебной

практике вряд ли поддаются описанию в рамках моей работы. В любом случае,

при отсутствии таковых, мы уже жили бы в правовом государстве. Уверен, что

даже в государствах с устойчивой правовой системой, демократическими

традициями идущими со средних веков нет идеального правового государства

(пример, Великобритания - родина права habeas corpus, проигрывает в

Европейском суде до 70% дел [21, стр.6]), идеал вообще вряд ли достижим в

жизни, хотелось бы чтобы Россия в движении к нему не была в отстающих.

§ 2.1. Правовые нормы, направленные на охрану жизни и здоровья человека

Статья 2 Конвенции – Право на жизнь

Статья 1 Протокола № 6 – Отмена смертной казни

Статья 3 Конвенции – Запрещение пыток

Российское законодательство не противоречит в прямую нормам этих

статей, но в силу их важности остановлюсь на некоторых моментах их

применения.

Главный принцип статьи, если брать ее в целом, состоит в том, чтобы

защищать индивида против любого произвольного лишения жизни государством.

По –прежнему сохраняет силу предусмотренный в п. 2 ст. 1 Конвенции перечень

случаев, когда лишение жизни не рассматривается как нарушение ст. 1. Вместе

с тем государства должны предпринимать соответствующие шага для защиты

жизни.

Право на жизнь, гарантируемое в статье 2, было расширено добавлением к

Конвенции Протокола № 6. [22, стр.123]

Россия подписала, но не ратифицировала Протокол № 6, предусматривающего

отмену смертной казни.

Де-факто позиция Российской Федерации ему не противоречит, так как

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7


ИНТЕРЕСНОЕ



© 2009 Все права защищены.