Структурно-семантические особенности видо-временных форм английского глагола в синхронном и диахронном аспектах

такие значения, или оттенки значений, которые можно отнести к

стилистическим.

Согласно Ф.Моссе употребление формы длительного времени не обусловлено

грамматически, выбор ее субъективен и обусловлен направленностью речи. По

Моссе данной функцией могут быть:

1) актуализация (расшифровывается как способность подчеркивать действие

как происходящее в определенный момент);

2) неопределенная длительность;

3) постоянность (действие как постоянный, характерный признак);

4) дескриптивность;

5) ограниченная длительность;

6) повторяющееся действие;

7) одновременность;

8) «ингрессивность» (обозначение начала действия);

9) нереальность;

10) эмоциональность;

11) стилистический прием[9].

Описания семантики длительной формы в последующие периоды похожи на

список функций Ф. Моссе. Т. Мустанойа, занимаясь глагольными формами

среднеанглийского периода, специально подчеркивает, что, хотя длительная

форма в среднеанглийском и выражала незавершенность, в большинстве, а

может быть, и во всех случаях, она употреблялась прежде всего из-за

стремления наиболее наглядно и экспрессивно представить действие; от этой

основной функции и возникает обозначение действия как происходящего в

определенный момент, обозначение постоянных и повторяющихся действий

(часто с усилительными наречиями ay, ever, always). Мустанойа приводит

интересный пример, показывающий взаимоотношения простой и длительной

формы:

“...they fonde three of the kynge of Frysys servantes, to whom they

asked to whom belongeth that paleys... The sayd thre men ansuerd them

wyth grete fere that the paleyce and the ysle was belongyng unto the

Kynge of Fryse.”

Длительную форму was belongyng он считает эмфатической, примерно

эквивалентной более позднему did belong[10].

Некоторые лингвисты, рассматривая функционирование глагольных форм в

ранненовоанглийском, опять-таки основной функцией длительной конструкции

считают «актуализующую» функцию, которая означает, что длительная форма

выражает процессность, конкретность, длительность и представляет действие

с особой экспрессией и эмфатичностью, а незавершенность действия это

всего лишь вторичная функция формы. Характерно, что основное значение

«процессности», которое приписывается длительному виду в современном

языке как ее парадигматический дифференциальный признак, интерпретируется

многими лингвистами скорее в стилистическом, нежели в грамматическом

плане: действие представляется с особой эмфазой, как актуальное,

помещаемое в центр внимания, специально акцентируемое.

Обращаясь к употреблению длительной формы в XVI-XVIII вв., также

сталкиваемся с примерами полусвободного варьирования, когда выбор

длительной формы не вызван грамматической необходимостью, а имеет

субъективное или стилистическое основание. В конце XVIII в. четко

различается значение длительной формы у предельных глаголов, где

подчеркивается незаконченность действия, и у непредельных глаголов, где

форма может легко заменяться простой, но, вероятно, выполняет

экспрессивную функцию:

“I was going one evening to Martini's concert at Milan, and was just

entering the door of the hall, when the Marquisina de F. was coming out,

in a sort of a hurry. ...and who, having eyes to see what time and chance

are perpetually holding out to him as he journeyeth on his way... .”

Так, в формирующейся категории вида складываются весьма своеобразные

отношения, когда различна не только семантическая емкость противочленов,

но когда отношения грамматической синонимии полностью не устранены.

Длительная форма имеет более узкие специализированные значения, тогда как

недлительная имеет более емкое и менее определенное содержание и может

передавать значения длительной формы.

Видимо, объединение длительных форм в один категориальный ряд

основывается не столько на его противопоставлении недлительным формам,

сколько на их собственном семантическом и формальном сходстве. Как

известно, в современном английском языке длительные и недлительные формы

часто взаимозаменимы, и выбор длительной формы может диктоваться

стилистической направленностью, поскольку она имеет «усилительно-

эмоциональные» потенции.

Так, взаимодействие стилистического и грамматического уровней в истории

этих форм проявилось в двух отношениях: как медленное, с отступлениями,

преодоление лексических, стилистических и диалектных барьеров и как

сохранение стилистических потенций и значений в процессе

парадигматизации. С этими ограничениями длительная форма вошла в систему

как член глагольной парадигмы.

Выводы по главе.

- В древнеанглийский период истории английского языка количество

грамматических категорий глагола весьма ограничено: категория времени

является двухчленной и представляет собой противопоставление форм

настоящего и прошедшего времен; категория вида отсутствует. Все формы

глагола синтетические.

- Значение будущего действия передается формой презенса, отнесение

действия к будущему определяется контекстуально.

- Видовое значение завершенности передается простой формой претерита и

определяется по контексту.

- Свободные синтаксические сочетания глаголов beon, weorрan и habban с

причастиями настоящего и прошедшего времени служащие для передачи видовых

отношений не являются устойчивыми моделями образования видовых форм.

- Между простыми временными формами и синтаксическими конструкциями

видового значения существуют семантические отношения включения и

полусвободного варьирования. Простая форма может передавать любое

значение данных конструкций, тогда как последние ограничены по семантике:

перфектные конструкции имеют видовые значения завершенности и

предшествования; конструкции с причастием настоящего времени выражают

длительность, незавершенность и тяготеют к более экспрессивным

стилистическим средствам.

- Процесс грамматизации модальных сочетаний глаголов sculan и willan с

инфинитивом, используемых в качестве дополнительного средства передачи

будущего действия еще с древнеанглийского периода, проходит крайне

медленно. Образование аналитической формы будущего времени и полное

разграничение ее от формы сослагательного наклонения происходит только к

концу ранненовоанглийского периода.

- Грамматизация перфектной формы завершается уже к концу

среднеанглийского периода, в ранненовоанглийский период категория

временной отнесенности прочно входит в глагольную парадигму.

- Синтаксические конструкции со значением длительного действия известны

еще с древнеанглийского периода, в среднеанглийском они

малоупотребительны и выполняют скорее стилистическую, нежели

грамматическую функцию. Образование аналитической формы грамматической

категории вида датируется концом ранненовоанглийского периода.

Глава II. Структурно-семантические особенности видо-временных форм

глагола в современном английском языке.

По данным большинства грамматик современного английского языка в

изъявительном наклонении действительного залога английского глагола

функционируют четыре основных типа форм: неопределенные, перфектные,

длительные, перфектно-длительные. За исключением неопределенных форм

настоящего (go/goes) и прошедшего (went) времен все они построены

аналитически. Но и эти две формы существуют в двух вариантах каждая:

go/goes – do/does go; went – did go, причем вторые варианты также имеют

аналитическую структуру. Формы каждого типа объединяются общими

структурными признаками: так для длительных форм характерен показатель be

+ причастие настоящего времени, для перфектных – показатель have +

причастие прошедшего времени, для перфектно-длительных – have + be +

причастие настоящего времени, общий показатель неопределенных форм не

может быть определен столь четко, однако если принимать во внимание

только аналитические формы данного типа, то его можно условно обозначить

как «вспомогательный глагол + инфинитив». Отсутствие структурного

стереотипа у этих форм объясняется особенностями их исторического

развития. Если перфектные, длительные и перфектно-длительные формы могут

рассматриваться в целом как инновации английского языка, возникшие в

разное время в историческую эпоху его развития, то неопределенные формы в

этом отношении неоднородны: часть их (go/goes, went) представляют собой

наследие доисторического периода развития языка, оставшиеся же –

сравнительно недавнее новшество. Отсюда и принципиальные различия в их

структуре. Аналитические варианты первых также являются нововведениями,

возникшими в XIV – XVIIвв. и свидетельствующие о том, что грандиозная

перестройка охватившая в разное время все стороны грамматического строя

английского языка, коснулась и самых глубинных его слоев: старые

синтетические формы стали реорганизовываться в соответствии с новыми

аналитическими моделями. Однако в сфере глагола процесс ломки старых

синтетических моделей и переход к новым аналитическим осуществился не

полностью: аналитические модели установились только как варианты

синтетических в вопросительных и отрицательных формах; в утвердительной

же форме после некоторых колебаний закрепилась исконная синтетическая

модель. Аналитическая модель в утвердительных предложениях в современном

английском языке функционирует лишь с утвердительно-эмфатическим

значением.

В теоретической грамматике английского языка все разновидности данных

форм принято называть «временами». Таким образом английскому глаголу как

бы приписывается способность дифференцировать шестнадцать временных

ступеней. Однако в описаниях самих значений форм и их употребления

фигурируют значения, отличные от значений времени даже в самом широком

толковании этого понятия, например длительность, повторность,

результативность, из чего возникает необходимость переосмысления данных

значений как характеризующих не время совершения действия, а способ его

протекания, и требует рассмотрение данных форм с точки зрения не только

временных, но и видовых отношений. Однако трактовка рассматриваемых форм

как единой системы не становится от этого определеннее. По-прежнему

неясно в каком отношении между собой находятся значения вида и времени и

как они распределяются среди известных шестнадцати форм.

Вся история учений об английском глаголе являет собой серию попыток

построить такую модель видо-временных отношений, которая охватывала бы

все общие и частные значения каждой из рассматриваемых форм. В настоящее

время мнения ученых-грамматистов по данной проблеме сходятся лишь по

нескольким позициям. Так, в настоящее время в системе форм английского

глагола безоговорочно выделяются грамматические категории времени и вида,

хотя и в различном толковании. Кроме того выделяется дополнительная

категория временной отнесенности, предложенная А.И.Смирницким, теория о

которой поддерживается большинством исследователей, хотя у нее и есть

противники в научных кругах.

В дальнейшем в данной главе наиболее подробно рассматриваются самые

спорные вопросы, связанные со значениями категорий времени, вида и

специальной категории временной отнесенности в современном английском

языке.

Грамматическая категория времени.

Содержанием грамматической категории времени глагола является передача

отношений объективного или физического времени. Для человека время

делится на уже истекшее – прошедшее, еще не наступившее – будущее и

момент бытия, который их разделяет – настоящее. Именно эти три фазы в

осознанном человеком бытие всего сущего и находят свое отражение в

грамматической категории времени. Таким образом, категория времени в

значительной степени психологична, что отчетливее всего сказывается в

трактовке настоящего времени. Ибо, «несмотря на то, что настоящим принято

считать момент речи – то есть некую не имеющую протяженности величину,

умозрительную границу между прошедшим и еще не совершившимся,

психологически оно осознается не как таковое а как некоторая фаза,

имеющая определенную протяженность и захватывающая часть областей и

прошедшего и будущего»[11]. Эта особенность нашего восприятия времени

обуславливает отсутствие принципиальной разницы в психологической

трактовке настоящего, прошедшего и будущего, которые в одинаковой мере

интуитивно интерпретируются нами как определенные стадии в общем ходе

времени, отсюда и отсутствие этих различий в языковой сфере. В самом

деле, несмотря на то, что физическое настоящее представляет собой лишь

мгновение, условно разделяющее прошедшее и будущее, грамматическое

настоящее по своему значению весьма обширно, так как его формы передают

действия не только совпадающие с моментом речи, но и действия, выходящие

за пределы этого момента, но соотносящиеся с психологической сферой

нашего настоящего, которая физически включает и прошлое и будущее, хотя и

представляемые довольно неопределенно. То есть грамматическое время также

как и психологическое предполагает известную протяженность трех временных

ступеней: настоящего, прошедшего и будущего.

Но вопрос о соотнесении данных психологических фаз времени с

глагольными формами, составляющими систему времен английского глагола,

является крайне спорным вопросом в современной лингвистике. Диапазон, в

пределах которого варьируется оценка количества грамматических значений,

дифференцирующих различные значения времени в пределах этой категории, то

есть количество временных ступеней, выражаемых видо-временными формами

английского глагола, весьма обширен. Согласно представлениям различных

лингвистов, система времен английского глагола может рассматриваться как

восьми-, семи-, шести-, четырех-, трех- и двухвременная система. Такое

разнообразие взглядов на систему времен английского глагола

обусловливается отрицанием или признанием различными исследователями

значений определенных ступеней времени у некоторых английских глагольных

форм, а также различием взглядов на содержание категории вида английского

глагола, в том числе отрицание или признание ими существования самой

категории вида как таковой.

Проблема категориальной формы будущего времени.

В основе концепции представляющей систему времен английского глагола

строго как двухвременную, то есть исторически сложившееся

противопоставление синтетических форм настоящего и прошедшего времени,

лежит идея о том, что формы, традиционно называемые формами будущего

времени, не могут считаться грамматическими формами в собственном смысле

слова, потому что во всех случаях употребления этих форм их первый

компонент в той или иной степени обязательно сохраняет свое изначальное

модальное значение и, следовательно, не может рассматриваться как глагол

вспомогательный, как формальный показатель определенного грамматического

значения, а тем самым и весь комплекс shall/will + инфинитив должен

интерпретироваться не как аналитическая форма слова, а как свободное

сочетание двух слов. Данная теория поддерживается большим количеством как

отечественных так и зарубежных лингвистов, среди которых следует выделить

англистов занимающих крайние позиции в отрицании существовании формы

будущего времени в системе времен английского глагола – Л.С.Бахударов и

О.Есперсон, в работах которых данная концепция получает наиболее

последовательное обоснование. Л.С. Бахударов в своих трудах к приведенным

выше аргументам заставляющим усомниться в существовании в английском

языке грамматического будущего времени добавляет еще несколько

соображений, обосновывающих несоответствие сочетания shall/will +

инфинитив самому определению аналитической формы как таковой[12], однако

по мнению некоторых исследователей [А.И.Смирницкий; Б.А.Ильиш и пр.]

аргументация выдвинутая Л.С.Бахударовым в доказательство данной концепции

недостаточна, поскольку является приложимой только к ограниченному

количеству языковых фактов, но не ко всем. То есть в данном случае

признание или полное отрицание существования аналитической формы будущего

времени сводится к объективному рассмотрению языковых фактов, как в

современном английском языке, так и на различных этапах его развития,

которые, и только которые, позволяют делать общие выводы о характере

сочетаний shall/will + инфинитив.

Исследования подобного рода предпринимались в большем или меньшем

масштабе почти всеми грамматистами, кто так или иначе рассматривал вопрос

о содержании системы времен английского глагола. Вопрос развития

аналитических форм будущего времени в английском языке подробно

рассматривается в предыдущей главе, согласно которой бытовавшие некогда в

языке свободные сочетания глаголов shall и will несущих модальное

значение с инфинитивом расщепились на две ветви, одна из которых

сохранила свой исторический статус и легла в основу современного

сослагательного наклонения, а другая грамматизировалась – глаголы shall и

will утратили свою специфическую модальность и превратились в формальные

показатели будущего времени. Соображения, которые приводятся в

доказательство того, что рассматриваемые сочетания представляют собой

грамматические формы будущего времени, касаются как семантики данных

сочетаний так и их формальной стороны.

Что касается содержательной стороны данных конструкций, то приписывание

модального значения сочетанию shall/will с инфинитивом или отрицание

такого значения у этих сочетаний в тех или иных случаях их конкретного

употребления основывается на субъективном восприятии исследователя.

Объективно же на нейтральность этих сочетаний в отношении какого бы то ни

было модального значения может указывать контекст, содержащий модальные

сочетания, семантика которых несовместима с возможным модальным значением

глаголов shall и will. Содержание предложения в целом может противоречить

тем модальным значениям, которые в иных контекстных условиях могли быть

приписаны этим глаголам. Так, например, общая модальность предложений

выражающих сомнение или предположение может явно не совмещаться с

потенциальными модальными значениями shall, выражающими принуждение,

угрозу, обещание во всем многообразии их оттенков, и will, выражающими

волеизъявление либо намерение:

“I doubt if I shall ever see you again”;

“… I cannot tell whether he will be alive by the time we can get a

doctor to see him”.

В других предложениях контекст в целом не позволяет усматривать у

глаголов shall и will никакого модального значения:

“I came to say that I shall be serving luncheon in a quarter of an

hour”;

“You never were there, and you never will be”.

Также в некоторых случаях если и можно усмотреть у выделенных форм

какие-либо модальные значения, то они распределяются следующим образом:

shall передает волеизъявление, намерение, то есть значения, обычно

обнаруживаемые у глагола will, а will – предостережение, угрозу, то есть

значения, свойственные, как правило, глаголу shall:

“Indeed. Begging your pardon, sir, I shall not. I shall just go on with

it as usual”;

“I warn you, though, that any repetition of that fact will be a

criminal, not an ethical offence”.

Все это может свидетельствовать о том, что, по крайней мере, в

приведенных контекстах, глаголы shall и will лишены какого либо

модального значения и передают просто отношения будущего времени. А раз

полная десемантизация данных глаголов, которая безусловно прослеживается

как в приведенных примерах из современного английского языка, так и в

контекстах из более ранних периодов развития языка, примеры которых

приводились в предыдущей главе, принципиально возможна в одних случаях,

то ничто не препятствует ее наличию и в других.

Что касается формальной точки зрения, то здесь существенными

представляются следующие моменты. Во-первых, можно с уверенностью

утверждать, что процесс вытеснения глагола shall глаголом will из всех

позиций при выражении будущего времени, начавшийся еще в XVII веке, о чем

было сказано в предыдущей главе, к настоящему времени практически

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6