Внутренний человек в русской языковой картине мира

важно иметь в виду тот принципиальный факт, что объект внеположен всегда

субъекту, не сливается с ним. Эта внеположенность имеет место и тогда,

когда субъект имеет дело с состояниями собственного сознания, своим Я, и

тогда, когда он вступает в отношения с другими субъектами» [Нова

философская энциклопедия 2000, т.3: 136]. Во-вторых, необходимым условием

является наличие некоторых отношений, связывающих субъект и объект: «Объект

не тождественен объективной реальности… та часть последней, которая не

вступила в отношения к субъекту, не является объектом…» [Там же]. Таким

образом, в круг объектов включаются предметы физического мира, тело

человека, его части, другие люди, их сознание, предметы культуры – все, что

отвечает указанным условиям. Помимо этого в качестве объектов могут быть

представлены как внутренний мир человека в целом, так и отдельные его

части. При этом психическое осознается не как неотъемлемое от человека

свойство, состояние, способность, орган, а как одна из отчужденных от него

частей, выступающая в роли одного из персонажей сообщения, «как бы

наблюдаемого со стороны … подлинного (физически реального Я-субъекта»

[Одинцова 2001: 77], см.: отдавать сердце, браться за ум, мобилизовать

волю, притупить чувства, лелеять надежду и др. Замечено, что, делая

объектом нашей речи-мысли психику человека, мы склонны представлять ее

составляющие «не только как нечто отдельное от нас, но как нечто,

вступающее с нашим «я» в определенные, дружеские или враждебные,

отношения…»[Арутюнова 1999: 386]. Все многообразие субъект-объектных

отношений, устанавливаемых между человеком и его частью (будь то орган

«душевной» жизни (душа, сердце), ментальное или эмоциональное состояние

(чувство, сомнение), результат ментальной деятельности (идея, мысль) или

внутренний мир в целом как составная часть личности), можно свести к

нескольким ПСМ образно-ассоциативной репрезентации явлений психики в

событийных контекстах.

1. В сообщениях, реализующих ПСМ Х обладает чем, между субъектом и

отчужденным от него, внеположенным ему психическим феноменом

устанавливаются отношения принадлежности, владения (посессивные отношения).

Компонентами модели обладания являются: субъект-посессор – реальный

субъект состояния, носитель психологических качеств; посессивный объект –

внутреннее состояние, качество, орган психики, отвечающий за их проявление,

интерпретированные как предметы обладания; наконец, предикат,

устанавливающий отношения принадлежности, владения. Данная модель, как

правило, реализуется в предложениях одного из следующих структурно-

смысловых типов.

Во-первых, это могут быть субстантивные синтаксические конструкции, в

которых субъект-обладатель психического феномена грамматически оформляется

как локализатор (предложно-падежной формой У + род. падеж имени), а

приписываемый субъекту феномен получает форму бытующего предмета (форму

им.. падежа), вводимую бытийным глаголом, см.: У меня сегодня хорошее

настроение; У нас было желание уйти; У тебя нет совести.. Их семантические

эквивалентами, по-видимому, можно считать безличные предложения с

личностным локализатором, естественно учитывая при этом, что последние в

имплицитной форме содержат квалитативную оценку психических качеств,

свойств (У нее хватило мужества сказать правду; Дружба, верность,

привязанность - все у него было, не хватало чувства интимного (Д.

Гранин. Вечера с Петром Великим).

Во-вторых, рассматриваемая модель может реализоваться в глагольных

конструкциях с глаголом-предикатом обладания. Эти глаголы передают идею

принадлежности, обладания в чистом виде (иметь совесть, обладать выдержкой)

или с определенными смысловыми приращениями. См. пример использования

предиката обладания владеть, осложненного дополнительным семантическим

признаком власти глагол, в высказывании Он очень расстроился и уже не

владел собой, в котором отрицается способность человека оставаться хозяином

своих эмоций и чувств, проявлять самообладание, сохранять хладнокровность,

уметь сдерживать свои порывы. Ср. еще высказывания, в первом из которых

идея обладания выражена в чистом виде, а во втором ей сопутствует сема

заботы (ухода, попечения):: Она обладала крепким здравым смыслом и часто

отыскивала путь там, где, по выражению Лейбница, «кончалась» латынь

философов (Д. Гранин. Вечера с Петром Великим); Содержать слиишком большой

штат «я» очень ответственно и хлопотно, поэтому многие выбирают более

простой путь: путь упрощения себя… (Н. Козлов. Как относиться к себ и

клюдям…). Круг предикатов обладания расширяется за счет использования

глаголов, первоначально обозначавших различные «внешние», физические,

социальные, действия человека (Он питает интерес к науке; Он испытывает к

тебе нежные чувства).

Семантика высказываний рассмотренных семантико-синтаксических моделей,

реализующих отношение обладания, может быть описана следующим образом:

человек характеризуется через указание на принадлежащие (приписываемые) ему

«предметы» внутреннего мира человека. Таким образом, эти конструкции можно

семантическими коррелятами предложений адъективного и глагольного типа,

изначально предназначенных для характеристики лица, прямого,

реалистического изображения внутренних состояний человека, ср.: У него нет

сердца. - Он груб, жесток; Я испытываю радость – Я радуюсь; Он имел

намерение уйти, У него было намерение уйти – Он хотел уйти; У нее был ум –

Она была умна.

Высказывания, реализующие в своей грамматической структуре

семантическую модель обладания, позволяют использовать для характеристики

внутренних состояний прилагательные, обладающие большим семантическим

потенциалом, чем наречия: практически каждый из «предметов» психики имеет в

русском языке широкий круг эпитетов, несущих особую смысловую и

эмоционально-экспрессивную нагрузку, привлекающих внимание к особенностям

описываемой психологической ситуации: силе и глубине человеческого чувства

(Она питала к нему глубокое / всепожирающее / необъятное / яркое / буйное и

т.д. чувство); умственной одаренности / ограниченности человека (У него

была светлая / крепкая / толковая / безмозглая / дырявая / тупая и пр.

голова), степень душевной взволнованности (Я испытывала глухое / горькое /

затаенное / бурное / пламенное и пр. волнение) и т. д.

2. В высказываниях, реализующих ПСМ Х что делает с чем, отчужденный

«предмет» психики интерпретируется как вовлеченный в деятельность субъекта

(человека) объект. Отношения, устанавливаемые между субъектом и объектом, а

также тип последнего обусловливается семантическими свойствами глагола-

предиката действия. Кратко охарактеризуем эти типы.

2.1. Посессивный объект при так называемых донативных глаголах

[Золотова 1988: 430], обозначающих действия, связанные с изменением

отношений принадлежности, владения (дарить, лишать, делиться и т. п.).

В высказываниях, реализующих данную объектную модель, внутреннее

состояние человека может быть репрезентировано как:

? результат утраты – обретения субъектом какого-либо явления психики,

грамматически оформленного как предмет, формой вин. падежа имени

существительного (Она неожиданно для себя нашла радость в новом деле и

обрела душевный покой; Я уже потеряла всякую надежду на новую встречу со

старым другом; Он обрел уверенность в себе);

? полной или частичной передачи другому лицу – участнику ситуации

компонента своей «внутренней вселенной», имя которого получает форму вин.

или твор. падежа (Отдавать сердце любимым - это дано не каждому; Хороший

врач всегда подарит больном надежду на выздоровление; В старости она охотно

делилась своими воспоминаниями с внучкой);

? взаимного обмена «предметами» психики, грамматически оформленными

твор. падежом, между двумя субъектами (С детства у друзей вошло в привычку

обмениваться знаниями, мнениями о самых разных вещах). См. пример

реализации рассматриваемой субкатегориальной модели: Он прав. На грех

делиться / крайним знаньем/ Запрет наложе, страшно / молвить: Кем. / Мозг –

не сообщник помыслов / о мозге (Б. Ахмадулина. Глубокий обморок)..

2.2. Внутренний объект, или экзистенциальный каузатив при глаголах

созидания / уничтожения. В сообщениях, реализующих данную модель,

психическое состояние человека репрезентируется как результат созидательной

или разрушительной деятельности субъекта.

В качестве предикатов при таком способе семантической интерпретации

явлений психики используются переосмысленные имена и глаголы действия

человека в социальной и предметно-пространственной сферах. При этом лишь

часть из них в своих значениях изначально содержали идею созидания /

уничтожения (формировать личность, формировать характер, убивать чувства,

разжигать страсти, разбить сердце и др.), см., например: Какую 95-ю страну

Вам хотелось бы увидеть? – Будущую Россию. Но не Россию политических катал

и киллеров наших надежд. Хочу видеть свободную Россию… (из газ. Интервью с

Е. Образцовой); И в конце концов после одного разговора, помолчав, прямо

спросила, как Таля думает, может ли Вадим Андреевич жить без нее? И сама

ответила. Конечно, может, но постепенно уничтожая в себе доброго, любящего

человека. (В. Каверин. Наука расставания). Другие глаголы и их дериваты

развивают это значение именно в сочетаниях с именами определенных

«предметов» психики (зарывать свой талант в землю; рассеивать тревогу,

сеять сомнения, воспитать характер, разбудить чувства и т. д.). В значении

глаголов уничтожения психических феноменов могут быть использованы глаголы

пространственного перемещения: отогнать от себя мысль, выбросить мысль из

головы значит усилием воли заставить себя забыть нечто, как если бы этого

вовсе не существовало.

Субъект-каузатор и субъект каузированного состояния могут совпадать

или не совпадать. Обычно такое несовпадение имеет место в сообщениях о

негативных изменениях во внутреннем мире человека – таково, по-видимому,

проявление закона самосохранения, в том числе сохранения душевного,

нравственного здоровья, отраженного в ЯКМ. (Характер формируют и волю

воспитывают самостоятельно или с чье-либо помощью, под влиянием каких-либо

событий, зато сердце разбивают не себе, а кому-то, убивают чувства в ком-

то).

2.3. Модифицированный объект – объект, претерпевающий изменения в

результате действий субъекта.

В сообщениях о внутреннем мире человека, реализующих эту модель,

явления психики (чувства, желания, органы «душевной» жизни и пр.)

репрезентируются в аспекте приписываемой им способности подвергаться

непосредственному воздействию субъекта (как и в предыдущем случае, субъект-

каузатор совпадает или не совпадает с субъектом состояния) и претерпевать

вызванные этим воздействием качественные и количественные изменения: Как

это и бывает, привычка охладила и притупила их чувств; Начинать тренировать

память ребенка следует еще до школы (из журн.); …Их [ученых. - Е.К.]

мышление было выточено и дисциплинировано школой европейского позитивизма

(Л. Улицкая. Второе марта того же года); Прочистите сердце, Крутой

литначальник, Чтоб слышать берез О России печали (Д. Соснов. Автору, не

желающему говорить с деревьями)..

2.4. Объект-делиберат [Золотова 1988: 430] – объект, представляющий

собой содержание непредметной (перцептивной, речевой, мыслительной,

оценочной) деятельности субъекта.

В сообщениях о внутреннем мире, реализующих данную модель, тот или

иной предмет психики (орган внутренней жизни, чувство, желание, результат

интеллектуальной деятельности и др.) репрезентируются как объект

восприятия, внутренней (принадлежащей субъекту-посессору) или внешней

(данной другим субъектом) этической оценки и обусловленного этой оценкой

отношения (Искусство – это утешение души (из телеинтервью с В. Хотиненко);

Важно научиться доверять тому, что внутри тебя (реклама моторного мала);

Удивился своей горячности, клятве своей, давно ведь правило соблюдал –

чувств своих высказывать никому не следует… (Д. Гранин. Вечера с Петром

Великим); В хорошей, здоровой семье принято уважать чувства другого

человека (из журн.).

Как видно из примеров, решающее значение для интерпретации

психологической ситуации в рамках объектной модели, имеет выбор глагола-

предиката, который в конечном счете и определяет тип отношений между

человеком и его внутренним миром. Универсальные субъект-объектные

отношения, перенесенные в сферу идеального (психического), в процессе

построения высказывания конкретизируются, уподобляясь какому-либо более

частному отношению, взятому из сферы предметно-практического или

социального опыта человека. Как показывает речевой материал, выбор

предиката, задающего то или иное направление аналогизирования, является

прагматически значимым. Обратимся к примерам.

Обращение к жанру научно-популярной статьи (тексты взяты из

периодических изданий 2-й половины 80-х гг. ХХ в. – начало ХХ? в.)

позволяет выделить основные способы речевой реализации ПСМ 2 Х что делает с

чем, играющих центральную и унифицирующую роль в освещении «вечной»

проблемы – отношение человека к своему внутреннему миру, обращение со своим

«я». Выбор глагола-предиката, устанавливающего отношения между субъектом и

объектом, оказывается напрямую зависимым от познавательно-философских,

ценностных установок авторов. В пределах выбранного материала достаточно

отчетливо выделяются две такие концептуальные позиции, воплотившие идеи

мировоззренческих проектов, условно называемых в истории культуры Модерном

и Постмодерном.

Мировоззренческий проект, называемый Модерном, представил свою модель

человека – «разумного, познающего и самопознающего «человеческого агента»,

который способен дисциплинировать, воспитать, переделать самого себя в

соответствии с требованиями разума [Мотрошилова 1999: 408]. Во главу угла

была поставлена идея строго подчинения человеку всех тех сторон, которые

лежат за пределами рационального (отрицательные эмоции, запретные чувства,

аффекты) и лишают индивида права «хорошо о себе думать». Речевая реализация

данной идеи может быть представлена рядом контекстов, извлеченных из статей

нескольких авторов, совершающих экскурс в историю психологической мысли:

. Весь Х1Х век и весь ХХ человек усиленно избавлялся от отрицательных

эмоций. Подавляя их, вытесняя;

. Можно «звериное» давить в себе, чем мы и занимались как минимум несколько

веков.

. Можно сказать, что они сами старались «отрезать» от себя свои негативные

чувства и преуспели в этом.

. Как преодолеть традиционный «зажим» эмоций?

. Человек не занят изнурительной борьбой с самим собой.

. Все эти способы психологической защиты от самого себя.

. Есть два способа подавить в себе запретные чувства.

Субординационная интерпретация субъект-объектных отношений,

представленная в указанных конструкциях, формируется семантикой предикатов

– глаголов насилия и их дериватов со значением отчуждения, нарушения

целостности и прежних связей (отрекаться от, жертвовать, избавляться,

вытеснять, отрезать, изъять), угнетения, притеснения (давить, подавлять,

борьба, защита от). Отношения субъекта и объекта рефлексии в этом случае

уподобляются отношениям, укладывающимся в рамки понятий «субординация» и

«единовластие», утверждающим преимущественное право, особое положение

одного участника ситуации по сравнению с другим. Если попытаться найти

аналоги этих отношений во «внешнем» опыте человека, то ими, по-видимому,

станут отношения начальника – подчиненного, судьи – подсудимого,

следователя – подследственного, тирана – жертвы.

Другой мировоззренческий проект, Постмодерн, отказавший разуму в роли

абсолютного хозяина человеческой природы, изменил наше представление о

психике человека, заметно расширил ее состав, включив в нее всю сферу

бессознательного, основанную на сформированных еще в досоциальный период и

по сей день являющихся мощным мотивационным началом неосознаваемых

влечениях-инстинктах. В центре нового мировоззренческого проекта – человек

многомерный, не упрощающий себя, а культивирующий свое разнообразие, больше

не пытающийся сузить масштабов своей «внутренней вселенной», отрезав от

своего «я» то, что прежде казалось недостойным уважения в человеке.

Показательным в этом смысле является семантическая реализация

рассматриваемой пропозитивной модели: резко меняется характер

целенаправленного действия человека в отношении его внутреннего мира.

Семантика отчуждения, нарушения целостности теряет свою актуальность. На

первый план выходят конструкции, варьирующие идею восстановления

разорванной связи человека с самим собой – человеком, не только мыслящим,

но и чувствующим, испытывающим самые разные, в том числе и «запретные»,

чувства.

Принятие человеком себя и признание вновь обретенных «частей» своего

«я» требует перестройки системы отношений со своим внутренним миром, отказа

от достаточно формальных и натянутых отношений судьи – подсудимого,

начальника – подчиненного, палача – жертвы. Основным показателем отклонения

от этой схемы отношений в пределах рассматриваемой образной пропозитивной

модели «субъект – целенаправленное действие – квазиобъект» является лексико-

семантическое оформление предиката. Его позицию, как правило, занимают

лексемы со значением добавления, сближения, скрепления (помочь человеку

принять себя; признаю и принимаю любые чувства), а также языковые единицы,

так или иначе воплощающие идею принятия в широком смысле (увидеть и

почувствовать богатство переживаний, увидеть полноценного собеседника в

самом себе, научиться слушать себя и слышать свой голос) и развивающие ее

(доверять себе, заботиться о себе, беседовать с собой). «Коль скоро личное

общение человека с самим собой обходится без чинов, ролей… его ведущий

мотив – любовь, свободный выбор»[10]. Это принципы общения субъектов,

уравненных в правах на существование, партнеров, двух близких людей –

таковы образцы отношений, перенесенные из сферы межличностных контактов в

сферу внутреннего общения и объективированные в языковой семантике.

Таким образом, столкновение двух способов семантической интерпретации,

определяемых нами в рамках понятий единоначалия – коллегиальности,

субординации – равноправия, отторжения –принятия и реализующихся в речи в

соответствующем вербально-ассоциативном диапазоне, позволяет наглядно, не

выходя за рамки «человеческого измерения», представить изменения во

взглядах на отношения человека к своему внутреннему миру, что принципиально

важно для уяснения сути мировоззренческих сдвигов, происходящих в наше

время.

В художественном дискурсе также можно обнаружить примеры осознанного,

прагматически обусловленного использования того или иного способа языковой

объектной репрезентации психических феноменов. Его выбор, в частности,

может быть связан с идейно-событийным уровнем произведения: образ объекта,

входящий в наивно-языковую категориальную систему внутреннего человека,

выступающий в качестве внутренней формы узуальных выражений, получает

статус содержательной единицы – художественного образа, содержательно

(концептуально) организующего текст в целом или его фрагмент. Так,

интерпретация радости, спокойствия в образе подарка, реализующего категорию

объекта манипулирования, является ключом к истории космического путешествия

землянина, познавшего на другой планете ценность давно утраченной людьми

способности облегчать жизнь ближнему, разделяя с ним и радость, и боль:

Мне встретились молодые женщины. Они несли по большой охапке цветов.

Они увидели мою постную физиономию и наградили меня своей радостью. Чужая

радость обдала меня душистыми и свежими брызгами. Старик, сидевший на

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19