| |||||
МЕНЮ
| Метафорический потенциал слова и его реализация в поэме Т.С. Элиота The Waste Landp> В четвертой части – «Смерть от воды» (Death by Water) – главенствует мотив: труп финикийца в море. В пятой части-«Что сказал гром» (What the Thunder Said)- поэт акцентирует тему смерти, тему гибели всего живого. В безводной каменной пустыне гремит гром, но нет дождя. Каждый живет в страхе, как заключенный в тюрьме. Поэма заканчивается мотивом безумия и троекратным погребением санскритского слова «шанти» - «мир». Таким образом, основной целью моей работы является выявление
закономерностей построения метафорических комплексов, позволяющих наиболее
полно реализовать эстетическую и прагматическую информацию, заложенную в
основу замысла автора. Лингвистический анализ данного стихотворного текста В целом ритмико-мелодическое построение этой поэмы непростое. Уже при
первом взгляде на то, как написана поэма, можно выделить характерную
закономерность: чередование более длинных и более коротких строк, но
именно это чередование и является основой формирования поэтической
ритмичности. Произведение с первого прочтения поражает тем, как Элиот
свободно обращается с метрикой и конструкцией стиха; образы, свободно
сменяющие друг друга, связаны между собой лишь субъективными ассоциациями
автора, не всегда понятными читающему; они произвольно переходят один в
другой. Поэтический рассказ ведется от лица человека, не ограниченного ни
временем, ни пространством, и при этом представленного многолико: это и Здесь привлекают внимание ряд метафорических эпитетов, таких как Тему возрождения-в-смерть Элиот в начале “The Burial of the Dead”
связывает с метафорическим символом сирени (lilac). Образ сломанной ветки
сирени появляется в раннем стихотворении Элиота “Женский портрет” как
иронический намек на потаенную в человеке страсть, как знак связи с
первоосновой жизни. В поэме Элиота “Пепельная Среда”, написанной после “The Автор настаивает на том, что всех без исключения ждет бездна смерти, в
первой части акцентируется тщета и бесплодность всего сущего. Тема смерти
отражена в ключевых словах и выражениях, таких как “the dead land”, “a
dead sound”, “my brother wreck”, “where the dead men lost their bones”, “he
who was living is now dead”, “we who were living are now dying”, “dead
mountain”. Сами по себе ключевые слова и выражения метафоричны. Они
представляют собой простые и расширенные метафоры. Ключевые слова включены
в контекст, что позволяет автору создать метафорический образ поэмы Подобные развернутые метафоры помогают автору озвучить композиционную
метафору в своей поэме и представляют особый интерес. Композиционная
метафора охватывает весь текст, и вполне оправданно можно считать контекст
поэмы целиком композиционной метафорой. Вынесенный в заголовок произведения
метафорический эпитет «The Waste Land» является концептуальной метафорой,
что становится понятным только после прочтения всей поэмы. Постигая
истинный смысл данного словосочетания, понимаешь, что этот концепт с
каждой новой строчкой становится уникальным, обретающим новое звучание,
создающий настроение гнетущей тоски, а порой и ужаса. Это не просто Метафорические образы времен года в «The Waste Land» помогают Элиоту
создать четкую, ясную картины «зимы», «лета», «весны». Это достигается
благодаря не только определенной конструкции стиха и метрики, рифме, но и
метафорическому потенциалу слов, используемых автором поэмы. Эти метафоры
возникают прежде всего, в результате определенной синтаксической
сочетаемости слов в пассажах произведения. Так появляется “forgetful snow”- снег забвенья - метафорический эпитет,
который делает картину более мрачной и удручающей – все говорит о том, что Возникает ощущение, что сам повествователь противится чувственным желаниям, ввергающим его в мир фиктивной деятельности, не имеющий смысла и не опосредованный духом. Он предпочел бы безволие, которое несет в себе время духовной смерти - зима. Она укрывает корни “снегом забвения”. Снег выступает в данном контексте как традиционный метафорический символ смерти и забвения, ассоциирующийся с библейским саваном. Восьмая строка поэмы, где говорится о другом времени года - лете, на
первый взгляд, продолжает тему предыдущих строк. Но Элиот обманывает
читательское ожидание, включая нас в иной контекст. Он переносит читателя
из растительного мира в мир людей: Ироническое совмещение, отождествление столь разных сфер бытия Как было неоднократно отмечено выше, анализируя метафорическое
произведение, нельзя отрешиться от символической его сущности, ведь в поэме Эпизод развертывает бытие героя через его сознание. “Roots”, “branches”,
подобно “dull roots” и “tubers” в начале “The Burial of the Dead”
ассоциируют повествователя с растением (богом растительности). Во всех эпизодах первой главы человек поэтически осмысляется Элиотом как отдельно взятая сущность, в финале он предстает перед нами как субъект социума. Перед читателем разворачивается картина современного мегаполиса. С одной
стороны, это вполне конкретный город, Лондон. Он зафиксирован Элиотом с
точностью топографа. С другой стороны, это обобщенный тип социума, который
наделен свойствами библейских городов Вавилона и Иерусалима, Древнего Рима
эпохи упадка, бесплодной земли из рыцарского средневекового романа о святом Город и его жители внешне осязаемы, но их сущность - смерть. Поэтому Рассмотрим один из важнейших образов финального эпизода главы,
метафорический образ тумана. Уже отмечалось, что он обозначает пограничное
состояние мира между жизнью и смертью. Кроме того, туман может означать
плотское начало, закрывающее от человека горный мир, царство духа и
свободы. В стихотворении Т.Элиота “Любовная песнь Дж.Альфреда Пруфрока”
метафорический образ тумана сохраняет этот смысл. Подсознание Пруфрока,
таящее в себе животные импульсы, прорывается сквозь сетку рассудочных
понятий. Этот непрерывный и изменяющийся поток жизни ассоциируется у Элиота
с туманом, который в стихотворении обретает реальные черты животного. Это
так называемая когнитивная онтологическая метафора: Согласно Элиоту, метафорический образ в романтической поэзии является лишь понятием, где план выражения и план содержания разделены, т.е. сам образ тумана не актуализирует в себе чувственное (животное) начало, а только лишь указывает на него. В “The Burial of the Dead” метафорический образ, сохраняя все свои
коннотации, лишен той насыщенности, которую мы наблюдаем в “Пруфроке”. Но если в “Пруфроке” город, подобно человеку, – живое существо,
исполненное чувственности, то в “Бесплодной земле” город становится
опустошенной мертвой формой, которую покинуло чувственное начало. И если
допустить разделение плана содержания и плана выражения, можно сделать
вывод относительно изменения последнего. Мы обнаружим это изменение,
обратившись к рукописному варианту “Погребения мертвого”, где
повествователь, адресуя свои слова городу, говорит: Характерное для Бодлера определение “terrible” исправлено рукой Элиота на более точное “unreal” (призрачный). В этом случае метафорический образ становится еще более неопределенным. Существование города обозначается как мнимое. Он - фантом. Поэтому Элиот и вычеркивает местоимение “your” (твой), маркирующее город в качестве самостоятельного субъекта. К тому, что эфемерно, что является лишь видимостью, повествователь обращаться не может. Вся эволюция ключевых метафорических образов в творчестве Элиота,
которую мы наблюдаем, сопоставляя его ранние поэтические произведения и Человек у Бодлера наделен неизбывной чувственностью. Он несет с собой
зло, разрушение, смерть и в то же время остается реально существующим
субъектом бытия. Житель бесплодной земли, в прошлом чувственное “животное”,
в настоящем лишен своей страсти. Она опустошила человека, что превратило
его не в животное, а в предмет, механизм. Поэтому “живые” у раннего Элиота
метафорические образы (туман, город, река, жители города) представлены в Разговор о трупе, посаженном в саду, отсылает читателя к первым строкам
поэмы, где герой также отождествляется с богом растительности. Мотив
возрождения-в-смерть, который возникает в начале “Погребения мертвого”, в
конце главы фокусируется в метафорическом образе трупа. “Снег
забвения”(forgetful snow)-метафорический эмотивно-оценочный эпитет,
вводящий в первом эпизоде мотив смерти, трансформируется в финале в Доминирующие в отрывке метафорические образы усиливают ощущение
погружения повествователя в сферу небытия, точнее, в мир, где нет четкого
различия между жизнью и смертью. Зима, время упадка духа, время сна и
смерти, заставляет читателя соотнести данный эпизод с началом поэмы, где
речь идет о летаргическом сне, обозначающем тему смерть-в-жизни: Поэма состоит из пяти частей разной длины, между которыми существует
глубокая внутренняя связь, однако почувствовать ее при первом прочтении
почти невозможно. Поэма строится по методу «свободной ассоциации» [Ионкис, Десятки исследований на Западе посвящены извлечению скрытого смысла
каждого перевоплощения, каждого намека, многие из которых, в свою очередь,
отличаются крайним субъективизмом и туманностью. Символика поэмы подчас с
трудом поддается расшифровке. Элиот «прояснил» некоторые из символов, но
существование авторского комментария к поэме уже само по себе
предупреждает о ее сложности и недоступности. За многими образами поэмы –
определенные авторы, литературные произведения, персонажи. Отголоски чужих
идей и настроений, ассоциаций, которые возникают у тех кто с ними знаком
играют важную роль в процессе восприятия поэмы и в решении ее замысла. Игра в шахматы/A Game Of Chess. Необходимо прежде всего рассматривать поэтический отрывок “Смерть Центральный символ главы, Белладонна (одна из карт мадам Созострис) предстает в повествовании Элиота развернутым. На уровне проявлений внешней реальности главы обобщенный тип обитательницы бесплодной земли распадается на два образа: великосветской неврастенички и посетительницы лондонской пивной, Лил. Различие героинь - лишь во внешнем образе жизни, внутренне они тождественны. “A Game Of Chess” условно можно разделить на три части. Первая -
описание изысканного будуара. Атмосфера дурманящей чувственности, царящей
здесь, придает действительности оттенок эфемерности. Следующий за ней
диалог повествователя “Бесплодной земли” и его возлюбленной подчеркивает
утрату связей между людьми, их неспособность к общению. Метафорические
образы смерти, которые проникают в сознание повествователя, символизируют
обреченность замкнутого существования. “A Game of Chess” завершается
разговором в пабе между Лил и ее приятельницей, упрекающей Лил в том, что
после аборта та подурнела. Бесплодие (аборт) - метафорический эквивалент
смерти, парадоксальным образом оказывается неизбежным следствием
чувственной страсти. Возникает ощущение, что за небольшим вступлением последует более
подробное описание героини. Однако вместо этого повествование растекается в долгий перечень предметов, составляющих обстановку будуара. Героиня
предельно обезличена, ибо человеческое “я” здесь скрыто и представлено
материальными объектами. Перед нами - не просто описание внутреннего мира,
а его объективизация. Через это появляется способность проникнуть в
сознание героини и даже сопереживать ей, созерцая вместе с ней картины,
статуэтки, сверкающие драгоценные огни, вдыхая запахи, прислушиваясь к
потрескиванию огня в камине и шагам на лестнице. Конкретизация доводится Один из важнейших метафорических образов в поэме - это огонь. Огонь
понимается традиционно как приносящий разрушение или очищение. Элиот
акцентирует первый смысл, ибо бесплодная земля представляет собой мир, где
укорененность человека в грехе не оставляет места очищению. Тем не менее,
на уровне внешней реальности поэмы огонь страсти - метафора внутреннего
состояния героини и элемент декорации: Обозначением чувственно-эротического импульса, движущего современной
жизнью в данной главе является парфюмерный аромат “STRANGE SYNTHETIC |
ИНТЕРЕСНОЕ | |||
|