| |||||
МЕНЮ
| Сниженная лексика в современном немецком языке; источники пополнения и особенности функционирования в молодежном сленгеp> Т. Дж. Галлино подчеркивает, что у всех подростковых групп бывает свой независимый жаргон, со словами, отличающимися от тех, что есть в лексиконе взрослых, как и от тех, которые используют их сверстники, но эти слова подростки используют лишь непродолжительное время, т.е. до перехода в следующую возрастную группу. Так жаргон студента в значительной мере будет отличаться от жаргона школьника, но близость коммуникативных сред будет отражена в общем для обеих групп социолекте – в молодежном сленге. Другой причиной вынужденной языковой диффренциации между поколениями, по мнению психологов и лингвистов, становится возрастающий темп жизни, за которым представители старшего поколения не всегда успевают. Появление мобильных телефонов с сервисом SMS, электронной почты, ICQ и интернет-чатов способствует тому, что в языке подростков все чаще встречаются простые конструкции, с помощью которых можно максимально быстро передать свою мысль. Т. е. фактически в устной речи все больше и больше используется так называемый «телеграфный стиль», который зачастую раздражает людей старшего поколения, привыкших к более глубокому, а потому более медленному осмыслению информации. Не в последнюю очередь с проблемой ускоренного темпа развития
информационных технологий (большинство компьютерных программ издаются на
английском языке) связана проблема англизации немецкой разговорной речи. Второй важной причиной употребления молодежью сленга (и сниженной лексики внутри последнего как таковой) является стремление коммуникантов к выразительности, зачастую невозможной при использовании литературной лексики. Вообще молодежная среда демонстрирует значительную свободу в общении, фривольность, демократизм в кругу своих. Если для людей старшего поколения человек, который ведет себя неформально, считается несерьезным, то молодежь почти всегда ведет себя неформально, чтобы подчеркнуть степень доверия к собеседнику, свое расположение к нему. Поскольку доверие в данный возрастной период играет огромную роль, молодые люди используют простой язык, одеваются согласно традиций своей группы, зачастую даже манерой одеваться выражают свою иронию по отношению к себе самим, тем самым как бы примиряясь с возможностью чужой иронии в свой адрес. Умение веселиться и веселить ценится здесь довольно высоко. Чаще всего даже жаргоны используются для забавы. Их возникновение не связывается с особой необходимостью в этом, в них отсутствует секретность или условность. Так, Ю.М. Скребнев под жаргоном понимает слова профессиональных и социальных групп, отличающиеся неформальным характером и являющиеся шутливой заменой слов, которые уже существуют в нейтральной сфере литературного языка [Скребнев 2000: 66-72]. Именно выразительностью, экспрессивной силой выражения значений можно объяснить использование в молодежном сленге жаргонизмов маргинальных групп или же солдатского жаргона. Одной из важнейших причин использования молодежного сленга Германн Но наибольшей экспрессивной окраской в любом языке обладает табуированная (инвективная) лексика. Частота употребление последней в молодежных кругах значительно выше, чем в остальных возрастных группах, а в последнее время заметен явный подъем частотного числа бранных выражений от общего числа употребляемых молодежью лексических единиц, что вызывает значительное беспокойство европейской общественности [Галлино 2003: 4]. Человек как биологическое существо связан сексом и отправлением естественных потребностей. Это его физиология, без которой его существование невозможно, определенным образом отражена в языке. По этико- эстетическим принципам установились запреты на применение того, что считается неприличным. «Неприличная» лексика есть в каждом языке, и немецкий язык здесь не исключение. В ее функционировании есть национальная специфика. Существует тематика, которую принято не затрагивать. Являясь областью табуированной, эта лексика представляет собой загадку для многих, особенно для иностранцев, которые в контактах с малознакомыми людьми из другой страны или с теми, с кем существуют лишь официальные отношения, а также при чтении литературы и получении сведений из средств массовой информации, не могут встретиться с нецензурной лексикой и составить себе о ней представление. В настоящее время происходит легализация данной лексики, которая в конце концов идет параллельно с общей демократизацией языка. Что было сильно сниженным, становится фамильярным, фамильярное превращается в разговорное, а разговорное переходит в нейтральный, немаркированный пласт словаря. Несалонная лексика неоднородна. То, что вызывает отрицательную оценку,
может быть представлено словами вполне литературными и нелитературными В чем же все-таки притягательная сила данной лексики для молодого поколения? Причин здесь несколько. Не в последнюю очередь занимает ее утилитарность, удобство, доступность, простота и даже гибкость. Степень этико-эстетической сниженности способствует интенсификации признака, заложенного в значении слова. С нагнетанием грубости, неприличности повышается степень выраженного словом свойства. Данная лексика может служить эмоциональной разрядки. Нецензурная лексика, по мнению В.Д. Девкина, во многом абсурдна, натуралистична, сюрреалистична и по своим стихийным «стратегиям» сродни экзистенциализму. Мир абсурда – это своеобразный вызов надоевшему стереотипу нормы, логики и порядка. Натуралистичность этой лексики в ее обнаженности, бесстыжести, преувеличенном интересе к физиологии и всему низменному. Аморальность ее откровенна, искренна, хотя и вызывающа, провоцирующа. «Сюрреалистичность» запретной лексики в ее вещной конкретности, зачастую смещенной, искаженной и нелепой. Ошеломляюще необычно и странно стыкующиеся детали изобразительных средств этой лексики свидетельствуют о безудержной фантазии ругателей, в основе своей страшно упрощенной, но тем не менее имеющейся [Devkin 1996: 36]. С точки зрения психологии, существует три причины, которые
предшествуют ругательствам и вызывают эту реакцию человека. Цепочку этих
причин немецкий лингвист Райнхольд Аман представил в виде следующей схемы Причины употребления сниженной лексики (по Р. Аману): Фрустрация (чувство разочарования) v Аффект (состояние напряжения) v Агрессия (ругательства) Таким образом, считает Райнхольд Аман, ругательство является вербально-агрессивыным действием, которое случается в состояние возбуждения и вызвано чаще всего каким-либо озлоблением [Aman 1982: 153]. Психологи считают, что во многих случаях «выругаться» – полезно для здоровья. Еще Ф. Ницше заметил, что фрустрация порождает в человеке чувство агрессии и аффекты [Ницше 1997: 300]. И если человек не дает волю своим накопившимся эмоциям, своей злости, ненависти, гневу или подавляет в себе досаду, то это может привести его к психическим заболеваниям, которые в свою очередь могут спровоцировать заболевания таких жизненно важных органов как сердце, желудок, желчный пузырь и т.д. Результатом данных заболеваний могут быть как легкие формы неврозов, так и тяжкие формы маниакально- депрессивного помешательства. И поэтому можно сказать без всякой иронии, что ругань (брань) полезна для нашего здоровья. Однако ругательства, с другой стороны, могут являться и вредными для нашего здоровья, прежде всего тогда, когда мы неправильно понимаем точку зрения оппонента, и, вступив в брань, можем вызвать неадекватную ответную реакцию. Последствия такой реакции непредсказуемы. Исходя из этого, можно сделать вывод, что правильно выбранное ругательство может быть по значимости больше чем физическое воздействие. В пословицах русского языка не даром сказано: «Слово больней дубины бьет». В тоже время некоторые ругательства, не подкрепленные ярким
эмоциональным выражением ругателя, могут быть восприняты в шутку, не со
зла. Т. Дж. Галлино, исследовавший процессы, проходящие в молодежном
сленге, уверен, что употребление подростками инвективной лексики происходит
чаще всего «из любви к искусству», т.е. только потому что им нравится
ругаться, выражая таким образом грубую и невсегда уместную, но иронию Для создания иронического эффекта в молодежной коммуникативной среде также зачастую используются диалектные вкрапления. Так как для немецкого языка, в силу его своеобразного исторического развития, особое значение имеют территориальная дифференциация, активность диалектов на немецкой почве гораздо ощутимее, чем во многих других странах. Это приводит к тому, что местные особенности немецкой разговорной речи выражены сильнее, чем, например, в русском или французском языках. Но в общей своей массе, как считает Теодор Константин, территориальные диалекты – категория пережиточная. Их носителем является преимущественно крестьянство. Диалекты уже не вызываются к жизни существующими общественно- экономическими условиями, а, напротив, продолжают существовать, несмотря на новые условия. Диалекты постепенно разлагаются, деформируются, нивелируются и приближаются к литературно-нормированному общенациональному языку. Слабеющую роль диалекта у немцев демонстрирует эстафета поколений. В отношении бранной лексики немецкого языка, можно отметить два
наиболее ярких диалекта: берлинский и кельнский. Берлинцы с давних пор
знамениты своей нецензурной лексикой. Ни один другой город ежегодно не
пополняет свой лексикон таким количеством бранных слов и не в одном другом
городе не употребляют так часто эти слова в обиходной речи «и стар и мал». Для менталитета кельнцев характерно частое употребление различных ругательств, но это в большинстве случаев можно отнести лишь к эмоциональности их характера. Это маленькая «галерея», которая подчеркивает недостатки, слабости, формальности, даже если они произнесены, как правило, на высоких тонах. Даже в случае того, что в дословном понимании эти ругательства означают что-то неприличное. Кельнский диалект не является языком людей, действующих «тихой сапой». Они употребляют данную лексику легко и непринужденно, а главное всегда с душой [Farver 1988: 6]. Молодежь с ее бравадой всем «запретным», а потому – «взрослым», не может обойти своим вниманием столь оригинальные формы самовыражения и, подражая взрослым, с «особым цинизмом» использует подобную лексику. Таким образом, на данном этапе нашей работы мы можем сделать следующие выводы. Языком молодежи является молодежный сленг, который не следует путать с различными видами молодежных жаргонов, являющихся включениями в общий социолек-сленг. Ввиду того, что лексические регистры взаимопроницаемы (при достаточной автономии) [Девкин 1994: 13], в молодежном сленге присутствуют все уровни (подрегистры) разговорной лексики. Стремясь, как и всякая социолект, с одной стороны, к дифференциации,
к изоляции и кодировке информации (использование различных жаргонов),
молодежный сленг, с другой стороны, ввиду психологических особенностей
носителей, калькирует языковые поведенческие модели старшего поколения Как одна из самых восприимчивых к технологическим новшествам и к изменениям общественного/языкового сознания среда, молодежная коммуникация дает исследователю наиболее «горячий материал», позволяет выявить самые актуальные языковые процессы. ГЛАВА 2. Стилистичесикие кластеры сниженной лексики 2.1. Лексикографическое отражение сниженной лексики К тому же следует добавить, что словарю принято доверять, его воспринимают инструктивно, тогда как иногда не следовало бы брать на веру предлагаемый вариант. Слепое доверие может подвести. В.Д. Девкин Всякое слово многомерно. Его природу определяют такие факторы, как
грамматика, словообразовательная структура, регистровая характеристика Для нашей работы представляется необходимым ввести понятие Мы, в свою очередь, под стилистическим кластером будем понимать следующее: стилистический кластер – это совокупность стилистических помет одной лексической единицы. Но прежде всего мы хотели бы обратиться к словарям и рассмотреть
предложенные ими перечни стилистических помет разговорной лексики. В первую
очередь обратимся к неспециализированному двуязычному словарю. «Большой
немецко-русский словарь, издание 6-е, стереотипное» (К. Лейн, Д.Г. Мальцева
и др.) предлагает следующие стилистические пометы разговорной лексики (в
алфавитном порядке), которые иллюстрируются примерами из этого же словаря:
бран. (Schimpfwort), бранное слово, выражение[1];
груб. (derb), грубое слово, выражение: Scheiss ‘дерьмо, дрянь’, Одновременно в словарных статьях словаря К. Лейн и Д.Г. Мальцевой для
более полного отображения стилистических оттенков встречается использование
сразу нескольких помет: «Немецко-русский словарь разговорной лексики» (В.Д. Девкин), в свою очередь, дает подробное толкование стилистических помет. Автор предупреждает, что отсутствие пометы в статье указывает на незначительную степень сниженности, в то время как: 1) помета фам. маркирует фамильярность, фривольность, подчеркнутую 2) помета груб. указывает на то, что неэстетичное, этическое дисквалифицированное, то, что принято заменять эвфемизмами, названо без прикрас прямо в лоб (Popel, pissen, Arsch); 3) помета вульг. обозначает применение грубых слов не по прямому их назначению, а для негативных характеристик того, что в норме называется нейтрально, прилично (ich scheisse drauf, einen Dreck geht das mich an); 4) помета шутл. характеризует юмористическую, дистанцированную, обычно образную иносказательность критического свойства (Kurschatten, bessere Hдlfte, Lцtkolben); 5) помета ирон. предполагает противоположность оценки; 6) помета бран. сопровождает бранную лексику, имеющую, как правило, нечеткий, общенегативный контур значения (Mist обо всем плохом); 7) пометы пренебр., презр., неодобр. приводятся только тогда, когда негативность не очевидна из перевода [Девкин 1994: 9]. Многие пометы, приведенные в этих двух рассмотренных нами словарях, не
совпадают. Так, Scheiss в «Большом немецко-русском словаре» К. Лейн и Д.Г. Сам В.Д. Девкин замечает тенденцию изменения стилистических помет в
словарях разных лет. По его словам, зачастую то, что в WDG[2] маркируется
как разг. (umg.), в Duden-GWB[3] дается уже без пометы, то есть как
нейтральное; фам. (salopp) в WDG часто в Duden-GWB уже соответствует разг Автор обьясняет это тем, что разговорно окрашенное слово, если оно
нужно и актуально в предметно-понятийном отношении и отвечает требованиям В.Д. Девкин указывает на ряд «контрастных лексических единиц», которые
сохраняют в упомянутых выше словарях одинаковые или близкие пометы. Это
лексика, в самой семантической структуре которой отражена негативная
оценка, так называемая «табуированная лексика» (ficken, vцgeln). Однако, даже здесь вопрос законности какой-либо одной стилистической пометы для той или иной лексемы остается спорным. Как таковые стилистические пометы являются отображением функции лексической единицы в речи, что отражено и в дефиниции стилистических помет В.Д. Девкина. Но в рамках определенной ситуации (как и в рамках определенного идиолекта) даже табуированная лексика может не иметь вовсе экспрессивной нагрузки, а ввиду культурного уровня (рода занятий, возраста) носителя языка негативизм, заложенный в самой семантике, может быть неощутимым для человека, употребляющего данное слово, например, в функции междометия. С другой стороны, и незначительно сниженная лексика может выступать в
функции, которую чаще всего приписывают лексике-табу, т.е. в инвективной Данные процессы редко находят отражение даже в специализированных
словарях. Зачастую маркировка лексической единицы производится без учета
того, что В.Д. Девкин называет «идеолектной нетерпимостью» [Девкин 1994: |
ИНТЕРЕСНОЕ | |||
|