Волынская епархия между мировыми войнами

   Тысячу лет этот язык развивал благоговейное настроение молящихся, служил для выражения чистых святых чувств, объединял в одну семью всех православных славян, а теперь вдруг становится помехой. Не продолжение ли это той работы, которая начата в 1918 г. и особенно получила благословение от большевиков в 1921 г.?  Мы утверждаем, что украинский литературный язык находится пока в периоде образования. Он еще не выработался, находится под разными, часто чуждыми и враждебными влияниями, что имеющиеся украинские переводы богослужебных чинов далеко не совершенны и что они, являясь полезными для уяснения славянского текста богослужений и для домашнего чтения, никогда не дадут отражения возвышенности, святости и мистичности церковной жизни, мыслей и переживаний, как это дает славянский язык. Мы увещеваем, что такой большой акт, как замена богослужебного языка, должен явиться волеизволением Соборной мысли всей Поместной Церкви и как результат всестороннего обсуждения православных ученых специалистов по разным отраслям богословской и исторической науки; а не результатом самочинных выступлений полуграмотных людей с болезненно развитым темпераментом [37,с.8].

   Одним из центром антиукраинского движения на Волыни в 20-х – в начале 30-х годах был Ровенский собор и его благочиние. Антиукраинские настроения были и в Мелецком монастыре, в котором епископ Пантелеймон и часть монашества были против украинского языка в монастырских богослужениях [47,с.17].  

   Украинская Парламентская Репрезентация 17 июля 1932 г. представила митрополиту Дионисию мемориал и имела с митрополитом совещание 12 и 26 октября 1932 г. но эти усилия не привели  к результату. Митр. Дионисий заподозрил Репрезентацию в  стремлении насильственно ввести украинский язык  в богослужение, высказал мнение, что, большинство православного населения Волыни вынуждено защищать свой церковно-славянский язык от натиска депутатов и сенаторов [28,с.431].

   Наконец митрополит Дионисий признал поведение членов Украинской Парламентской Репрезентации Волыни не лояльными к отношению к нему и прервал сношение с организацией "Украинское Волынское Объединение" по поводу лишения дотации  благочинного М.Сукманского. 

   Дело Сукманского состояло в следующем: в пределах его благочиния состоялось освящение нового храма. На торжество прибыл и член Украинской Парламентской Репрезентации  Волыни,  депутат Тележинский. На обеде устроенном духовенству, Тележинский, как только успели пропеть молитву и сесть за стол, разразился крайне грубой речью, полной угроз в адрес благочинного и духовенства. Доводы депутата  были те, что духовенство не идет с народом и не служит на родном языке, а на непонятном славянском. Благочинный, желая избежать дальнейших оскорблений, поднялся, и все пропели "благодарим Тя Христе Боже наш..." и разъехались по домам.    В скором времени о. Сукманский и еще один священник были лишены  Воеводским Управлением правительственной дотации, без объяснения причины. Как видно политики из известной группы сводили свои счеты с духовенством при помощи  местной административной власти и таким образом пытаются воздействовать на  церковную жизнь [28,с.431].      

   Особого внимания заслуживает отношение митрополита Дионисия к вопросу об украинизации богослужения. Будучи, сам уроженец коренной России, решительно высказался за возможность с благословения церковной власти украинизации богослужения. Он сам нередко обращался к своей пастве с посланиями на украинском языке, он благословил издание на украинском языке служебника в переводе  проф. И.И.Огиенко, он допустил даже в своем кафедральном храме богослужение с украинской выговором. Также вся переписка в Волынской Консистории велась на украинском языке. Все это сделано Владыкой Дионисием не по каким то политическим соображениям, а вследствие его широкого взгляда на жизнь и вещи, вследствие его искреннего убеждения в том, что всякий народ имеет полное и неоспоримое право говорить, писать и молиться на своем родном языке. При неудачных и неблагоприятных для народа обстоятельствах его исторической жизни, поддержать и укрепить национальное самосознание и бытие народа [30,с.14].

   Волынский воевода Генрик Юзевский 1932 г. подав прошение в министерство исповеданий, чтобы Польская власть решила вопрос в Синоде ПЦ рукоположить архиерея-украинца из эмигрантов на вакантную уже 9 лет кафедру викарного епископа г. Луцка. Польская власть дала на это согласие и 10 апреля 1932 г. Поликарп Сикорский был хиротонисан в епископа Луцкого. На епископа Поликарпа националисты полагали большие надежды в украинизации Волыни, но по желанию власти его не допускали до административного управления.  Епископ Поликарп предпринимал визиты  по своим  приходам, которые перерастали в манифестации, но вскоре Польская власть запретила эти поездки, опасаясь национального подъема.

   С постановлением еп. Поликарпа, в украинских кругах созревала мысль постановлении на Волынскую кафедру епископа украинца. Владика Дионисий занимал в то время Варшавско-Холмскую и Волынскую епархии. Именно с этой целью и возникла "Почаевская манифестация" 28 августа 1933 г. в день памяти обретение мощей преподобного Иова Почаевского, в лавру съехалось множество богомольцев. Предводители  "Беспартийного блока сотрудничества с правительством" — Буря и Мстислав Скрыпник,  устроили в обители грандиозную демонстрацию. Во время крестного хода, возглавлявшегося митрополитом Дионисием, в сослужении всех православных епископов Польши и сонма духовенства, над молящимися взвилось несколько десятков "жовто-блакитных" флагов, демонстранты развернули плакат с требованием создания Украинской Церкви [68,с.347]. 

   В конце концов, Священный Синод Православной Церкви в Польше во главе с митрополитом  Дионисием особым решением 15 апреля 1934 г. отделил Волыно-Кременецкую епархию от Варшавской и назначил туда самостоятельного архиерея в лице Алексия (Громадского), бывшего до этого архиепископом Гродненским и Новогрудским, с викариями Острожским Симоном, и Луцким Поликарпом.

   Архиепископа Алексея деревня встретила равнодушно, города враждебно. Во время его проповеди по-украински в Луцке из собора стали, расходится молящиеся. Началась украинизация [13,с.197].

   Архиепископ Волынский и Кременецкий Алексий реорганизовал Волынскую Духовную Консисторию, которую возглавлял адвокат В.Покровский, а с сентября ее  возглавил И. Власовский с украинским составом. В этой организации был проведен Епархиальный Собор, в котором взяли участие представители духовенства, православные послы, сенаторы от Волыни, Семинарии. Во вступительном слове арх. Алексей произнес следующее: "Давно все этого ждали, наше собрание является через 14 лет  наследником Епархиального Волынского Собрания 1921 г. и ему нужно вспомнить заповеди его и продолжить в новых условиях жизни" [68,с.435].  

    Интересно, что до революции  Алексий в протоиерейском сане был ректором Холмской семинарии и зарекомендовал себя русским патриотом. Состоял в "Союзе архангела Михаила", написал книгу по церковной истории Холмщины, которую справедливо назвали "сплошным гимном русскому политическому и национальному самодержавию". Но в Польше архиепископ Алексий стал одним из ревностных украинизаторов Церкви [83,с.237]. 

  Под руководством  архиеп. Алексия после вступление его на Волынскую и Кременецкую кафедру, было организовано в 1934-1935 гг. выборное начало благочинных, организовано Волынский епархиальный миссионерский комитет, началось издательство двухнедельного церковного журнала "Церква и народ" и православного календаря, которые печатались на украинском языке. Служебники, изданные профессором О. Огиенко и Киевской Центральной Радой, были замещены служебниками, изданными Варшавским научным институтом [80,с.30].  

   В некоторых приходах владыка Алексий пошел на введение в Богослужение украинского языка. Однако преосвященный Алексий в то время успел сделать немного. За  годы от Почаевского съезда в 1921 г. до Украинского съезда в Луцке 1927 г. не набралось и 20 храмов, где служили бы на украинском языке. На украинском служилось в Луцке в Крестовоздвиженской церкви, в Ковеле – Благовещенском, Владимире – Успенском Соборе.

   Давление украинизаторов особенно усилился после хиротонии на викарную Луцкую кафедру архимандрита Поликарпа (Сикорского), в прошлом начальника канцелярии у Семена Петлюры, рьяного украинского националиста. В июне 1934 г. епископ Поликарп впервые отслужил литургию на украинском языке в Ровенском соборе, при этом грубо обошелся с отказавшим сослужить ему "на мови" настоятелем собора протоиереем Дмитрием Сайковичем. Возмущенные прихожане побили архиерея, при виде бесчинств в храме второй священник отец Частковский упал замертво от сердечного приступа. Отца Сайковича сместили, а на его место поставили священника Яковлева, украинца по происхождению и рьяного поборника всего национального, сумевшего угодить епископу Поликарпу в ревностной украинизации Ровенщины [83,с.236].

   Польские власти, боясь проявления национальных чувств, не допускали Поликарпа, до каких либо административных функций. В июле 1937 г. он сделал пастырскую визитацию до сел Шепель, Оздениж, Боголюбы Луцкого уезда. Корреспондент газеты "Украинская нива" так описывает эти поездки: "По дороге в село Шепель владыку встречает почетная охрана с 16 юношами на конях и провожают до села... На встречу вышло все село" [68,с.473].

   12 марта 1933 г. в церкви Честного Креста в Луцке настоятель Павел (Пащевский) с благословения владыки Поликарпа впервые на Волыни отслужил панихиду по гетману И.Мазепе, через 200 лет после наложение анафемы. 17 апреля того года и в том же храме Поликарп отслужил панихиду по Т. Шевченко на украинском языке [68,с.474].

   Очень интересно, что Поликарп в своей кафедре в Луцке в Свято-Троицком соборе служил на церковно-славянском, так как прихожане были против украинского языка.

   Некоторые национальные круги ставили условия перед священниками проводить Богослужения на родном языке. С этого повода редактор летописи "Духовный сияч" В.Островский писал: "Украинская православная паства проснулась от сна неизвестности и ставила свои условия и требования неотступно. Кто забыл родной язык, пусть скорее учится. Если не желает порвать связи с паствой, кто этого сделать не может или не хочет, пусть уступит место тем, которые исполнят постановление Синода. Кто боится администрации, то дело языка – внутреннее дело церкви и администрация не имеет права вмешиваться. Итак, где прихожане требуют, чтобы священники Богослужения проводили на родном языке, то они должны исполнять это требование без дополнительных распоряжений" [35,с.12].

   Украинизация на Волыни имела  негативные стороны,  внесла политику в церковную жизнь и сознание части духовенства, попечение о духовном окормлении паствы, было ослаблено политическими страстями. Вслед за духовенством и местной интеллигенцией политизировался и простой народ. "В селах Волыни церковная жизнь резко изменилась, в каждой семье существует два-три различных убеждения по церковному вопросу, родители потеряли влияние на своих детей. Семья и мирное трудовое сельское общество превратились в политические партии; церковный погост — в место для митингов, рукопашных схваток и издевательств над религией вообще. Преступления, пожары, демонстрации безбожников, сектантские выступления множатся с каждым днем" [67,с. 63].

   В начале 1936 г. по сведениям украинских газет, дело на Волыни представлялось в таком виде: исключительно по-украински служили в 124 церкви, по-украински от времени до времени – в 126, по-славянски, но с чтением Апостола, Евангелия, "Верую" и "Отче наш"  по-украински в 99, по-славянски, но с украинским произношением в 26 и переменно по-украински и славянски – 407 [13,с.197].

   Польские власти  поощряли украинизацию православной Церкви, видя в этом одно из средств отрыва ее от Москвы. Но впоследствии, особенно после убийства в 1934 г. националистами министра Перацкого, украинское националистическое движение, к которому принадлежали и украинизаторы Церкви, стало вызывать обеспокоенность властей.

   1937 г. в Волынской епархии было официально разрешено совершать богослужение на украинском языке. Интересно о вопросе украинизации богослужения пишет прот. Теодорович: "Совершать богослужение можно на каждом языке, но эта принципиальная возможность не должна быть применена к славянам, имеющим свой особенный язык богослужения. Этот язык есть молитвенный символ, связывающий весь славянский мир. Он не совсем ясен для ума, но ведь так и нужно, потому что богослужение есть "обряд, мистерия", требующая вдохновения, проникновенности, которая передается высоким стилем церковного языка" [16,с.5].

   Относительно украинизации богослужения можно сказать следующее, что украинизация литургических текстов не была результатом требований широких народных масс. Она была скорее делом исключительно предприимчивых групп украинской интеллигенции в лице организаторов: Бури, Скрипника, Тележинского, Певного, Головатського и др. В этом деле церковно-христианский интерес стоит на втором, если не на третьем  месте и является мирским, национальным и политическим. Проводники украинизации равнодушны к религии, мало интересуются храмом, и национальный лозунг переносят на Церковь, как на одно из средств национального воздействия.  Они своей настойчивой агитацией украинизировали на Волыни 350 приходов. Но, украинизация была шаткой и вызвала в дальнейшем много метаний в Православной церкви на Волыни [80,с.31]. 

2.6)     В дополнение ко всем неприятностям стали, распространятся слухи, что все приграничное население Украины и Белоруссии не польской нации на 50 километров от польско-советской границы будет выселено вглубь страны. Благонадежными считались только римо-католики. Чтобы избежать высылки, запуганные и малодушные люди принимали католичество. Некоторые выпускники гимназий, опасаясь быть лишенными аттестатов зрелости, тоже переходили в католичество. В крайних Польских газетах все чаще стали выдвигаться лозунги: "Польша для поляков", "в Польше все поляки" [75,с.171].

   Большими бедами обернулась начатая Корпусом Охраны Пограничья в 1937-1938 гг. компания насильственного  обращения православных в католичество. Активное участие принимали военное министерство и многочисленные Польские организации. Когда же волынским воеводою стал Гавке Новак к акции, присоединилась и местная администрация. Поляки делали невозможным и условия жизни для отказавшихся, при этом смена вероисповедания отождествлялась со сменой национальности. Особенно яркие демонстрации были в с. Гриньки и с. Молотковое Кременецкого уезда, где православные, доведенные до уныния  2-х месячным притеснением польскими пограничниками, были вынуждены принять католичество [45,с.174]. 

   В октябре 1937 г. в селе Гриньки произошло событие, которое позже было использовано как повод для применения  террору с целью  смены вероисповедования. Польские пограничники праздновали свой профессиональный праздник. Местом действия было выбрано территорию местной школы. Фронтальную стену школы декорировали образами, государственным гербом Польши, портретами президента, маршала и командира КОПу. На следующий день оказалось, что портреты были испачканы и осквернены. Вскоре арестовали 5 лиц, но вину доказали только одного. Г. Матфеев и К. Федевич оценивали инцидент как "достаточно сильная украинская сознательность" [45,с.172].

   И. Власовский наоборот писал: "Это событие, которое смотрится как великая провокация, произвело до еще большего волнения и неспокойствия и без того испуганных крестьян" [53,с.139].

   Власовский также утверждает и про провокацию, так как декорации остались на ночь в селе, и украинцев было подтолкнуто на плохой умысел [53,с.139].

   Пограничники использовали инцидент для ограничения жителей с. Гриньки в гражданских правах, для моральной обработки с целью переведение в католичество. Командир пограничного полка "Здолбунов" С. Гонсерек 27 декабря 1937 г. в отчете главнокомандующему пограничных войск писал: "Одновременно через несколько недель узнавши, что часть жителей села Гриньки осуждает инцидент и не соглашается с сознательными и политически активными украинцами, я приказал командиру пограничной роты "Лановцы" капитану Абрамику Тадеушу, как и всем командирам пограничных рот приступить до ревиндикационной деятельности, возвратить в польское лоно всего того, что было когда-то польским" [48,с.73].      

   Подобные акции "возвращения" проводились и в других населенных пунктах Волыни: в с. Юськовца Кременецкого уезда, в с. Майков Ровенского уезда, где всех православных с фамилией "ский", "цкий" заставляли переходить в католицизм. В Белозерке "миссионерскую работу" среди православных вели унтер-офицеры. Кандидатами в католичество в Белозерке намечалось свыше 250 православных и над их "обращением" трудилась, кроме указанных унтер-офицеров, почти вся местная католическая интеллигенция. Агитацией занимались учителя, чиновники Волостного Правления, и даже полиция.

   Размах намеченного "обращения" православных в католичество был весьма значителен. Первоначально предполагалось в самый кратчайший срок перевести в католичество 350 тысяч человек. Для этой цели Воеводские власти расширили пограничную полосу, включив в нее ряд новых уездов Волынского Воеводства.

   Однако вскоре выяснилось, что намеченный план не по силам и не по средствам. Тогда цифру эту сократили до 140 тысяч, но фактически в первый год она едва достигла 4 тысяч, да и те "обращенные" при всякой возможности продолжали ходить в православные храмы и исповедоваться у православных священников [73,с.196-197].

   Когда Волынские православные епархиальные власти командировали на место для ознакомления с положением вещей Члена Волынской Духовной Консистории протоиерея Бриныха и Епархиального Миссионера священника Казновецкого, которые 1-3 января 1938 года посетили православные приходы Грибов, Лановцы и Ненадовку, а также намеревались выехать и в село Гринки, то административные власти и пограничная стража их туда не допустили. От епархиального миссионера священника Казновецкого было отобрано разрешение на право пребывания в пограничной полосе, выданное Кременецким Уездным Старостой. Это разрешение местные власти признали, якобы, подложным и священнику Казновецкому было приказано возвратиться в Кременец и не разрешено было даже переночевать в Лановцах.

   По поводу насильственного окатоличения православных села Гриньки посол Степан Скрипник подготовил декларацию к властям, в которой характеризовал политику государства, которая "обижает религиозное и национальное чувства украинского народа, ...уничтожает все возможности творческой польско-украинской совместной работы..." [10,с.1]. 

    Волынская Епархиальная Власть сделала распоряжение о присоединении села Гринки к Лановецкому приходу. 30 декабря того же года Настоятель Лановецкого прихода и местный Благочинный священник Н. Малюжинский совершил в церкви в селе Гринки богослужение и произнес проповедь. Церковь была переполнена, главным образом, молодежью и "новокатоликами", которые в течение всей Божественной Литургии стояли на коленях и плакали.

   В этот же самый день в Гринки прибыл депутат Сейма  Сергей Тимошенко, принадлежащий к так называемому Волынскому Парламентскому Украинскому Представительству, но пограничные власти по телефону распорядились отобрать от  Тимошенко пропуск, выданный для пограничной полосы, и предложили немедленно покинуть с. Гринки.

   Вскоре Волынские Епархиальные Власти получили требование Волынского Воеводского Управления удалить священника Малюжинского из Лановцев. За Гринками пришел черед и других сел с православным населением [73,с.198].

   В волынском селе Жабча местный католический священник желал отнять храм у православных, не имея на то никаких оснований. Но он опирался на вооруженную помощь Польских военных колонистов, размещенных на землях, конфискованных у православных. Колонистам давали по 10 десятин земли на мужскую душу, они размещены были в восточных воеводствах Польши для полонизации этих земель. Ксендз вместе с поляками не один раз являлись в с. Жабча для захвата храма. Православные для защиты церкви заперлись в ней вместе с настоятелем и оставались там, в течение двух недель днем и ночью. Стояли трескучие январские морозы. В воскресенье во время литургии, когда храм был открыт для народа, ксендз вместе с колонистами и полицейскими ворвался в алтарь, священника вывели силою из храма, сорвав с него облачение. Молящихся прогнали из церкви прикладами. Потом уже вне храма произошло столкновение между православными христианами, защищавшими своего настоятеля, и полицейскими, несколько человек было ранено. Храм закрыли и опечатали. Через несколько недель его вернули православной общине, но нескольких православных участников столкновения предали суду и приговорили к тюремному заключению. Эта трагическая история — лишь одна из многих случавшихся тогда повсюду на востоке Польши [83,с.234].

   В селе Малые Загайцы местные переселенцы заставляли крестьян подписывать декларации про переход католицизм. "Возвращенные" в этом случае не будут платить долги за землю купленную ими, которую поляки отобрали от Загаецкого монастыря. В противном  случае их вышлют за 30 верст от села. Эти и другие преследования набирали все большую силу.

   В Ковельском уезде польская оккупационная администрация вместе с католическим клиром решила насадить унию в с. Дубечно еще в 1929 г. В приходе возникло недоразумение между священником и псаломщиком, следствии чего псаломщик должен был перейти в другой приход. Он, не желая переходить, перешел в унию и начал подстрекать на это и население. После этого случая, псаломщик привез униатского священника Пилипенко. Последний утверждал крестьянам, что есть государственная вера и именно такой церкви хочет государство [68,с.477].

   Но все эти методы не приносили желанных результатов. Православная вера, вера дедов и прадедов оставалась неотъемлемой частью духовных ценностей волынского народа. Вековые церковные обряды и традиции носили чисто православный характер и не могли быть подменены другими ценностями. Они были бесценным сокровищем в душе каждого украинца.  По переписи 9 декабря 1931 г. православных в Волынской Епархии было, по крайней мере,  1 406 871 человек. Как  видим, не смотря на все гонения, переходы, лишения, запугивания и другие похожие методы, число православных увеличилось за 10 лет на 340 тысяч [29,с.380].

2.7)   Гонения которые происходили в Польше и все утеснения, которым подвергались православные, не могли оставаться не замеченными. На это указывает даже тот факт, что    глава униатов Галиции митрополит Андрей Шептицкий, счел своим долгом в 1938 г. в особом архипастырском послании заявить: "Поразительные события, которые происходят в последние месяцы на Холмщине, побуждают меня публично выступить в защиту наших братьев, не воссоединенных греко-кафолических христиан Волыни, Холмщины, Подляшья и Полесья, и призвать вас к молитве за них и к подвигу покаяния, чтобы испросить у Неба милость Божию... В глазах нескольких миллионов населения Польши апостолический престол стал совиновником происходящих разрушений. Между Католической и Православной Церквами выросла новая пропасть" [83,с.241].

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10