Учебник по международным отношениям

соответствующих средств. В свою очередь, средства должны соответствовать

цели.

Специфика средств, потенциально или актуально находящихся в распоряжении

международных акторов, вытекает из особенностей международных отношений и

прежде всего из того обстоятельств, что они применяются к общностям, на

которые в большинстве своем не распространяется власть отдельного

государства. Разные специалисты называют многообразные типы средств,

используемых участниками международных отношений в их взаимодействии.

Однако в конечном итоге это многообразие сводится к ограниченному

количеству типов: в одном случае — это сила, убеждение и обмен (см.: 1, р.

20—23), в другом — сила и переговоры (см.: 8, р. 472—473), в третьем —

убеждение, торг, угроза и насилие (см.: 7, р. 96) и тд. Нетрудно заметить,

что, по сути, речь идет о совпадающей типологии средств, полюсами которой

выступают насилие и переговоры. При этом насилие и уг-

197

Традиционно понимаемый коренной национально-государственный интерес

включает три основных элемента: военная безопасность; экономическое

процветание и развитие; государственный суверенитет как основа контроля над

определенной территорией и населением.

Однако в наши дни как эти элементы, так и содержание национального

интереса в целом претерпевают существенные изменения под давлением новых

фактов и обстоятельств. Бурное развитие производительных сил, средств

массовой коммуникации и информации, новые достижения научно-технической

революции, усиливающаяся интернационализация всех сторон общественной

жизни, возникновение и обострение глобальных проблем, растущее стремление

людей к демократии, личному достоинству и материальному благополучию — все

это трансформирует интересы участников международных отношений, ведет к

переформулированию целей их взаимодействия.

Крах тоталитарных режимов и сопровождающееся трудностями, противоречиями,

кризисами и конфликтами продвижение европейских постсоциалистических стран

к рыночным отношениям и плюралистической демократии, распад СССР и его

многочисленные последствия, окончание «холодной войны» между Востоком и

Западом — все эти и многие другие процессы, происходящие в современном

мире, ставят перед международным сообществом новые задачи, вносят коренные

изменения в условия реализации интересов международных акторов. На глазах

одного поколения людей мир как бы сужается, государства и регионы

становятся все более проницаемыми для пересекающих их границы растущих

потоков идей, капиталов, товаров, технологий и людей. Традиционные двух- и

многосторонние связи между государствами дополняются новыми, действующими в

самых разных областях — таких, как транспорт, экономика и финансы,

информация и культура, наука и образование и т.д. На этой основе появляются

новые международные организации и институты, которым государства делегируют

часть своих полномочий, и которые имеют свои специфические цели и интересы,

вытекающие из самой сущности их как субъектов международных отношений.

Картина усложняется и по мере усиления мощи и увеличения числа

транснациональных корпораций, которые стали значительными и неотъемлемыми

участниками международных отношений со своими специфическими интересами и

целями, связанными в первую очередь с собственными финансовыми прибылями и

экономическим ростом, но их интересы касаются и стабильности

(экономической, политической, военной) страны

196

базирования, всеобщей безопасности и сотрудничества, других вопросов

глобального характера.

В этих условиях национальный интерес не может быть обеспечен без создания

таких условий существования государства, как внутренняя стабильность,

экономическое благополучие, моральный тонус общества, безопасность (причем

не только в ее военно-стратегическом аспекте, но и в более широком плане,

включая экологическую обстановку), благоприятное внешнеполитическое

окружение, престиж и авторитет на мировой арене. Следует иметь в виду, что

обеспечение национального интереса достигается лишь при сбалансированности

указанных условий, представляющих собою открытую систему взаимозависимых и

взаимодополняющих элементов. Полное обеспечение каждого из них возможно

лишь в идеале. В реальной же практике нередки случаи отсутствия и типичны

случаи недостаточного развития того или другого из указанных элементов или

условий, что компенсируется более интенсивным развитием других. В

обеспечении подобного баланса и состоит существо и искусство международной

политики (11). Важную роль играет при этом выбор соответствующих средств и

выработка внешнеполитических стратегий.

2. Средства и стратегии участников международных отношений

Средства — это пути, способы, методы и орудия достижения целей. Цели и

средства — диалектически взаимосвязанные категории (см. об этом: 3, с.

127—130). Никакая, даже самая реальная цель не может быть достигнута без

соответствующих средств. В свою очередь, средства должны соответствовать

цели.

Специфика средств, потенциально или актуально находящихся в распоряжении

международных акторов, вытекает из особенностей международных отношений и

прежде всего из того обстоятельств, что они применяются к общностям, на

которые в большинстве своем не распространяется власть отдельного

государства. Разные специалисты называют многообразные типы средств,

используемых участниками международных отношений в их взаимодействии.

Однако в конечном итоге это многообразие сводится к ограниченному

количеству типов: в одном случае — это сила, убеждение и обмен (см.: 1, р.

20—23), в другом — сила и переговоры (см.: 8, р. 472—473), в третьем —

убеждение, торг, угроза и насилие (см.: 7, р. 96) и т.д. Нетрудно заметить,

что, по сути, речь идет о совпадающей типологии средств, полюсами которой

выступают насилие и переговоры. При этом насилие и уг-

197

роза могут быть представлены как элементы силы, а убеждение и торг —

элементы переговоров. Каждое из названных понятий отражает относительно

широкую совокупность путей, методов, способов и инструментов достижения

цели, которые в реальной действительности международных отношений

используются в самых различных сочетаниях, поэтому выделение их в «чистом

виде» — не более, чем абстракция, служащая задачам анализа.

Так, следует отметить возрастающую роль убеждения и переговоров, иначе

говоря, политических средств во взаимодействии современных участников

международных отношений. Эти сред- | ства предполагают налаживание

систематических, постоянных связей и контактов между ними, ведут к росту

взаимного доверия. Успеху политических средств способствует наличие у

сторон взаимных интересов. Например, именно общая заинтересованность

участников СБСЕ в безопасности и стабильности на Европейском континенте

явилась той основой, которая способствовала принятию в ноябре 1990 г.

Парижской Хартии для новой Европы, в которой признается окончание эпохи

конфронтации между Востоком и Западом. С другой стороны, и несовпадение

интересов не является препятствием для успешного применения политических

средств участниками международных отношений. Более того, специалисты,

занимающиеся теорией и методологией переговоров, именно в несовпадении

интересов усматривают одну из предпосылок успеха, отмечая, что

«удовлетворительное соглашение становится возможным потому, что стороны

хотят разного... Различия в интересах и убеждениях открывают возможность

того, что тот или иной аспект оказывается весьма выигрышным для вас, но

малоценным для другой стороны» (цит. по: 10, с. 20)1.

Как уже отмечалось, категории «цели» и «средства» являются

соотносительными. Они соответствуют не различным событиям, поведениям и

действиям участников международных отношений, а их различному положению по

отношению друг к другу. Определенное событие, поведение или действие

является средством по отношению не к любой, а к определенной же цели;

последняя, в свою очередь, может выступать средством по отношению к другой

цели. Установление соответствия между целями и средствами отражается

категорией «стратегия». Специалисты в данной области отмечают, что характер

и диалектику любой стратегии определяют: 1) существенное воздействие на

кого-то или что-то;

б) средства и способы далеко идущего воздействия; в) перспек-

' Более подробно проблема переговоров рассматривается в главе XI.

198

тивно-динамичная ориентация цели (12). В общем виде стратегия может быть

определена как долговременная линия поведения, соединяющая науку и

искусство в достижении перспективной цели.

В наши дни категория «стратегия» приобрела довольно широкий характер,

возникли понятия экономической стратегии, политической стратегии, стратегии

развития предпринимательства, стратегии банковского дела... вплоть до

«стратегии продажи арбузов в больших городах». Однако во всех случаях

стратегия понимается именно как наука и искусство соотнесения целей с

имеющимися средствами. Согласно классической военной науке, например,

решающее условие высшей победы — это численный перевес над противником. В

прямом кратковременном столкновении главным фактором является количество

средств (живой силы и вооружений), имеющихся в распоряжении у каждого из

противников. В то же время Наполеон выиграл итальянскую кампанию, не

располагая необходимым перевесом над силами противника в целом. Дело в том,

что он сумел так распределить свои силы, что при каждом прямом столкновении

имел над ним локальное и временное превосходство. Таким образом, успешное

достижение цели зависит не только от наличных средств, но и от того, как

они используются, т.е. от стратегии.

Вопреки встречающемуся иногда мнению, было бы ошибкой считать, что

вплоть до середины XX в. стратегия в теоретическом и практическом смысле

была исключительной принадлежностью военного искусства и войн (13).

Традиционные постоянные интересы государств — безопасность и процветание —

могли достигаться лишь при благоприятном соотношении сил. Отсюда

традиционными же средствами достижения целей были не только войны, но и

«дипломатическо-стратегическая игра», направленная на достижение указанного

соотношения. Роль стратегии того или иного актора международных отношений в

данном случае заключалась в том, чтобы дипломатическими средствами

противостоять давлению более сильных акторов, а также компенсировать

собственные геополитические или демографические недостатки. И все же,

решающим средством участников международных отношений вплоть до последнего

времени оставалась военная сила. Поэтому и основным направлением

дипломатической стратегии было формирование коалиций и союзов, призванных

обеспечить перевес в силе над потенциальным и актуальным противником, а

война, в полном соответствии с известной формулой К. Клаузевица, являлась

продолжением политики иными средствами.

199

В новых условиях это положение коренным образом изменяется.

Взаимозависимость мира, его хрупкость перед разрушительными последствиями

применения современных средств массового уничтожения, перед опасностью

других глобальных проблем требует от участников международных отношений

решительного разрыва с прежними стратегиями в отношениях друг с другом.

Изменяется и содержание понятия «сила».

3. Особенности силы как средства международных акторов

Сила и насилие издревле являются наиболее распространенными и решающими в

арсенале средств международных акторов. С понятием силы связана одна из

центральных проблем международных отношений — проблема войны и мира. На его

основе акторы судят о возможностях друг друга, строят планы своего

взаимодействия, принимают решения, оценивают степень стабильности

международной системы. Наконец, категория «сила» выполняет значительную

методологическую роль в науке о международных отношениях, являясь важным

инструментом их научного анализа: о значении «силового фактора» ведутся

дискуссии между различными научно-теоретическими школами, сила выступает

критерием многообразных моделей систем международных отношений и т.д.

И все же приходится признать, что если и прежде ни у теоретиков, ни у

практиков международных отношений не было полной ясности относительно

содержания понятия силы, то нет его и сегодня.

В самом общем виде под силой понимают способность международного актора

навязать свою волю и тем самым повлиять на характер международных отношений

в собственных интересах. Но что лежит в основе такой способности? Чем она

обусловлена? В чем выражается? Эти и другие подобные вопросы до сих пор

остаются предметом полемики в теории и источником многих недоразумений в

практике международных отношений.

Примерно с конца 40-х годов наиболее распространенными в науке о

международных отношениях стали два подхода к пониманию силы — атрибутивный

и поведенческий (бихевиоралъныи). Первый рассматривает силу международного

актора (прежде всего — государства) как нечто присущее ему изначально, как

его неотъемлемое свойство. Второй связывает силу с поведением

международного актора, его взаимодействиями на мировой арене (14).

Атрибутивный подход характерен для политического реализма. С точки зрения

Г. Моргентау, международная политика, как

200

и любая другая, есть политика силы. Моргентау не делает различий между

силой, мощью, властью и влиянием, выражая все это одним термином «power»,

который выступает для него как обобщенная характеристика, обозначающая цель

и средство политики государства на мировой арене. Представляя собой

способность государства контролировать действия других государств,

международная политика имеет три основных источника и соответственно

преследует три основных цели: стремление к выгоде; опасение понести ущерб

или оказаться в невыгодном положении; уважение к людям и институтам. Именно

для этого государству и нужна сила (власть, мощь), содержание которой не

ограничивается только его военными ресурсами, а включает в себя, помимо

них, еще целый ряд составных элементов: промышленный потенциал; природные

ресурсы; геостратегические преимущества;

численность населения; культурные характеристики (национальный характер);

национальную мораль; качество дипломатии и

государственного руководства.

В отличие от Г. Моргеитау, другой влиятельный представитель школы

политического реализма — А. Уолферс — стремится провести различие между

силой (властью, мощью) и влиянием международных акторов. По его мнению,

сила — это способность актора изменить поведение других международных

акторов путем принуждения. Влияние же — это его способность изменить

указанное поведение посредством убеждения. В то же время он подчеркивал,

что между силой и влиянием имеется определенный континуум, что их различия

не абсолютны (15). Однако и в этом случае вопросы, связанные с определением

силы того или иного государства, остаются нерешенными. Дело в том, что

реалисты стремятся представить силу как исчисляемую характеристику

государства, как величину, придающую действиям различных государств более

или менее однородный смысл. Согласно их подходу, подобно тому как в

рыночной экономике стремление предпринимателя к максимальному

удовлетворению своих интересов определяется в терминах денег и прибыли, так

и для государства реализация его национальных интересов резюмируется в

стремлении увеличить свою мощь и/или силу.

Но при таком подходе возникают две трудности. Первая из них связана с

разнородностью составных элементов силы: ведь помимо вещественных

компонентов, в нее включаются и такие, которые не поддаются сколь-либо

точному измерению (например, национальный характер или качество

государственного руководства). На это, кстати, обращал внимание и Г.

Моргентау, когда в полемике с «модернистами» сравнивал феномен власти с

любовью, которая не поддается постижению при помощи рацио-

201

нальных средств (см.: об этом: 5, с. 169). Вторая трудность вытекает из

того, что понимание силы государства как его неотъемлемого свойства

изолирует его от той системы международных связей, в которой она

проявляется и проверяется и без которой любые измерения силы нередко

утрачивают свой смысл. В конечном счете эти трудности обусловили то, что

атрибутивное понимание силы стало одним из самых слабых мест школы

политического реализма.

Пытаясь преодолеть этот недостаток, Р. Арон делает предметом своего

анализа не только различия между силой и влиянием, но также между силой и

мощью, мощью и властью, соотношением сил и властными отношениями (см.: 5,

с. 58—80). Общее между ними он усматривает в том, что сила и мощь в

международных отношениях, как и власть во внутриобщественных отношениях,

зависят от ресурсов и связаны с насилием. Являясь приверженцем веберовского

подхода, Р. Арон исходит из того, что феномен власти включает три элемента:

территорию, монополию на леги-тимное физическое насилие и институты. В

международных отношениях, которые отличаются отсутствием монополии на леги-

тимное насилие и слабой ролью институтов в урегулировании споров,

свойственные для власти отношения командования и авторитета часто

проявляются как прямое принуждение или угроза насилия. Здесь основная цель

— не контроль над административными или институциональными механизмами,

позволяющими осуществлять политическое и социальное влияние, а реализация

«вечных целей государства», которыми являются его безопасность, сила и

слава.

Власть тесно связана с мощью и силой государства. Однако их нельзя

смешивать. Власть — понятие внутриполитическое, тогда как мощь относится к

внешнеполитической характеристике государства. Ориентация власти на

внешнеполитические цели — свидетельство завоевательной политики. Но власть

суверена — будь то наследный монарх или партийный лидер — отличается от

власти завоевателя: первый стремится выглядеть легитимным выразителем

общества, соответствовать его традициям и законам, второй же опирается (по

крайней мере вначале) на откровенную силу. Таким образом, проявление

властных отношений на международной арене связано с имперскими амбициями и

тенденциями1. Отличие силы от мощи, с точки зрения Р. Арона, состоит

' В этой связи Р Арон, рассматривая политику США на международной арене,

приходил к выводу о ее имперском характере (см : R. Aron. Repubhque

unpenale. Les Etats-Unis dans Ie monde. 1945—1972. — Pans, 1973).

202

в том, что мощь международного актора — это его способность навязать свою

волю другим. Иначе говоря, мощь — это социальное отношение. Сила же — это

лишь один из элементов мощи. Таким образом, различие между ними — это

различие между потенциалом государства, его вещными и людскими ресурсами, с

одной стороны, и человеческим отношением — с другой. Составными элементами

силы являются материальные, человеческие и моральные ресурсы государства

(потенциальная сила), а также вооружения, армия (актуальная сила). Мощь —

это использование силы. Это способность повлиять не только на поведение, но

и на чувства другого. Важный фактор мощи — мобилизация сил для эффективной

внешней политики. Следует отличать наступательную мощь (способность

политической единицы навязать свою волю другим) и оборонительную мощь

(способность не дать навязать себе волю других).

В структуре государственной мощи Р. Арон выделяет три основных элемента:

1) среда (пространство, занимаемое политическими единицами); 2) материалы и

знания, находящиеся в их распоряжении, а также численность населения и

возможности превращения определенной его части в солдат; 3) способность к

коллективному действию (организация армии, дисциплина бойцов, качество

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24