Общее языкознание - учебник

звуков или графем (звуковой или графический образ слова). Нужно отметить,

что эта материальная опора словесного знака, сугубо своеобразная по

сравнению с другими знаками, выступает в качестве того постоянного и

устойчивого, что сохраняет его материальное тождество.

Другой особенностью формы словесного знака, в какой-то степени прямо

противоположной первой, является то, что она полностью сливается со

значением знака (так называемая «прозрачность для значения»), поэтому

человек, воспринимающий словесный знак, не обращает никакого внимания на

его материальную сторону.

Вопрос об общем и отдельном, о постоянном и переменном в словесном

знаке сопрягается с проблемой разграничения языка как системы общих,

потенциальных средств и речи как реализация этих системных возможностей.

Чем создаются у словесного знака системные смысловые потенции,

реализуемые в речи? Прежде всего, словесный (полнозначный) знак всегда

относится не к одному какому-нибудь отдельному предмету, явлению, а к

целому классу или к группе ему подобных предметов. Поэтому любое

референтное (предметное) значение слова с точки зрения психологии и

результата его образования есть обобщение и представляет собой имя,

название класса предметов.

Отношение между понятием, передаваемым данным словесным знаком, и

предметом, им обозначаемым, таково, что понятие ложится в основу

содержательной характеристики наименования предметов, а имя,

соответственно, называет это понятие, т. е. сумму отличительных признаков

этих предметов, общих для класса. Так, в знаковом значении русск, слова

стол можно выделить два уровня обобщений, что ставит его в определенную

субординацию отношений с другими словесными знаками: 1) общие признаки,

различающие данный класс предметов от другого класса — стол : кровать, стол

: стул, стол : шкаф и т. п. 2) общие признаки, объединяющие данный класс с

другими — стол : мебель. В первом случае имеем противопоставительные

отношения, во втором — гипонимичные, т. е. инклюзивные, благодаря которым

происходит включение более низкого класса в более высокий класс классов —

категорию; что же касается различных видов «предметов», то они выражаются

уже не парадигматическими (противопоставительными) отношениями знаков, а

путем контрастирующих отношений, осуществляемых в синтагматическом ряду;

обеденный стол, письменный стол — 'мебель' : адресный стол, паспортный стол

— 'учреждение' : диетический стол — 'пища'. В тех случаях (например, в

группе имен нарицательных), когда между понятийной и предметной

отнесенностью знака имеется совпадение, равное тому, которое существует

между содержанием и объемом понятия, словесный знак является названием

целого класса конкретных предметов (подводимых под данное содержание)

и выражает конкретное (полное, содержательное) понятие класса предметов,

подпадающих под его объем16. В тех случаях, когда понятийная отнесенность

превалирует над предметной, словесной знак служит названием общего понятия

типа «движение», «отношение»; тогда названия конкретных действий, состояний

обозначены в языке другими словесными знаками, ср.: движение — ходьба, бег,

езда и т. п. Наконец, в случае так называемой специализированной, узкой по

своему понятийному содержанию лексике и особенно в именах собственных,

предметная отнесенность доминирует над понятийной стороной знака, поэтому

последний служит специализированным названием предмета, процесса, явления.

Возвращаясь к вопросу о том, что сохраняет смысловое тождество

словесного знака, необходимо отметить, что с точки зрения языковых средств

то или другое обобщение получает определенное языковое выражение,

упорядоченность и определенную взаимосвязь с содержанием других словесных

знаков. Устойчивым, кроме формы знака и его номинативной функции, является

также то, что обобщение получает соответствующую языковую форму выражения;

в зависимости от того, является ли обобщаемое «предметом», «процессом» или

«признаком», форма слова соответственно отражает это общекатегориальное

семантическое значение и словесный знак получает отнесенность к

определенной части речи. Правда, это выдерживается не всегда и не всеми

языками, однако в подавляющем большинстве языков это различие находит

формальное выражение. Далее в пределах того или другого лексико-

грамматического класса слов (части речи) содержание словесного знака

дифференцируется в зависимости от семантических свойств. По линии этого

содержания данный словесный знак выстраивается во второй ряд зависимостей —

в парадигматические связи, в соответствующие семантические подклассы слов —

'одушевленные — неодушевленные предметы' и т, п. Наконец, по характеру

конкретного лексического содержания слово входит в несколько

парадигматических рядов — синонимические ряды, лексико-семантические

группы, словообразовательные ряды, семантические поля и т. п. Эти три вида

зависимости, своеобразная иерархия смыслового содержания слова, не могут не

способствовать сохранению семантического и формального тождества словесного

знака.

Как историческое, так и синхронное тождество слова, наличие

виртуального и актуального в словесном знаке является не просто научной

фикцией, а его реальной формой существования в языковой системе и

непременным условием функционирования в речи. Игнорирование этой двойной

жизни словесного знака, двусторонней его природы приводит к двум

крайностям: 1) к изучению лексики как системы вокабул, 2) к изучению

только комбинаторики, синтагматики словесных знаков.

Сторонники первой точки зрения сводят значение слова к статически

закрепленным за данным звуковым комплексом неизменяемым концептам

(significatum) или прямым соотносительным связям с внешним миром и «опытом»

(designatum). Гипертрофируя номинативную функцию знаков, сущность смысловых

изменений слов усматривают исключительно в сдвиге наименований. В

исследованиях подобного рода рассмотрению подлежит лишь предметная и

понятийная соотнесенность словесного знака, его качественная сторона;

количественная же сторона, так называемое «семантическое распространение

полисемантического слова», актуализация виртуального словесного знака в

линейном ряду, в речи полностью игнорируется.

Приверженцы второй точки зрения, наоборот, считают, что лексическое

значение слова в системе — фикция17 и сводят сущность знака к его

употреблению, к комбинаторике словесного знака в синтагматическом ряду,

подменив изучение его значения определением шкалы дистрибуций, сбросив со

счетов парадигматические связи слов, их системное значение. Значение

сводится к дистрибуции, но как в случае с разными фонемами, имеющими

одинаковую дистрибуцию, так и в лексике, разные значения, разные

лексические единицы могут иметь и имеют одинаковую дистрибуцию.

Несмотря на различие в интерпретации значения словесного знака, почти

во всех научных направлениях делалась попытка выделить в нем «постоянные» и

«переменные» элементы, установить сферу устойчивого и изменчивого в

словесном знаке. Так, в традиционной семасиологии это различие в

лексическом содержании слова подавалось в виде противопоставлений:

узуального и окказионального (Г. Пауль), прямого и переносного (Г. Стерн),

ближнего и дальнего (А. Потебня), значений и употреблений слова (В. В.

Виноградов); в функциональной лингвистике в виде «первичной и вторичной

семантических функций слова» (Е. Курилович), «знаков языка» и «знаков речи»

(Ф. Микуш), «адекватной и случайной ценности знака» (С. О. Карцевский),

«прямой и смещенной речи» (Л. Блумфилд) и др.

Неоднозначное соответствие формы словесного знака и его содержания

было сформулировано в виде принципа «асимметричного дуализма» С. О.

Карцевским, который подошел к определению семиологических свойств языковых

знаков несколько с иной стороны, нежели Ф. де Соссюр.

Первой и необходимой особенностью знака, особенностью, раскрытой С. О.

Карцевским главным образом применительно к слову, является то, что он

не может не носить дифференциального характера, в противном случае

словесный знак превратился бы в простой сигнал. Сущность семиологической

значимости слова состоит не только в дифференциации, но и в отождествлении.

Словесный знак, будучи образован скрещением этих двух мыслительных рядов

(отождествления и дифференциации), может быть отождествлен или

дифференцирован как по своей форме, так и по содержанию. Возможность

отождествления словесных знаков то по их форме, то по их содержанию

приводит к тому, что каждый словесный знак является потенциально омонимом и

синонимом одновременно.

Каждый полнозначный словесный знак (имена нарицательные), подобно

атому, несет в себе два заряда: положительный (отождествляющий, общий) и

отрицательный (дифференцирующий, различный). Поэтому словесный знак, как,

впрочем, и любой другой знак, из указанного класса знаков может быть

одновременно отождествлен с другими знаками и быть от них непременно в чем-

то отличным. При новой номинации, т. е. при любом вхождении знака в

парадигматический ряд или при сочетании словесных знаков в синтагматическом

плане новое включается как «новой род старого вида». В силу этого основным

принципом структурной организации системы номинаций являются два

противоположных, но всеобщих принципа: 1) принцип включения словесных

знаков по их смысловому содержанию при парадигматических отношениях; 2)

принцип семантической (смысловой) совместимости в линейном ряду.

Таким образом, словесным знакам свойственна двойная структурная

организация — парадигматические (оппозиционные) отношения, обеспечивающие

номинативно-классификационную деятельность языка, и синтагматические

(контрастирующие) связи, удовлетворяющие потребностям его синтагматической

деятельности. Соответственно каждому словесному знаку присуща как

номинативная ценность — способность называть, обозначать предметы, явления,

их свойства и действия, так и синтагматическая валентность — способность в

силу своей семантики вступать в разные лексические связи в синтагматическом

ряду. В языке словесные знаки в зависимости от соотношения этих двух

функций могут быть разделены на полнозначные (полные знаки), обладающие как

номинативной, так и синтагматической ценностью (имена нарицательные), и

семантически неполнозначные (имена собственные), у которых номинативная

ценность является превалирующей; к особому классу словесных знаков можно

отнести так называемые дейктические слова — заместители полных словесных

знаков: личные, указательные местоимения, наречия места, времени,

обозначающие координаты речевого акта, семантика которых полностью

раскрывается в синтагматическом ряду. Кроме того, в языке есть словесные

знаки, не обладающие номинативной ценностью, а всецело выполняющие

синтагматическую функцию в языке — союзы, связки, предлоги. Интересно

отметить, что даже в классе полнозначных слов, обладающих как номинативной,

так и синтагматической ценностями, их соотношение различно. Так, в именных

лексемах, выражающих в основном понятие предметности, номинативная ценность

превалирует над синтагматической, поэтому в содержание именных лексем

входят такие признаки семантических разрядов и категорий слов, как

'одушевленность — неодушевленность', 'исчисляемость — неисчисляемость',

'лицо — нелицо' и т. п. В семантике глагольных лексем, в самом лексическом

значении отражены двусторонние или трехсторонние отношения: действия к его

агенту, действия к объекту или к тому и другому одновременно.

Итак, словесный знак резко противостоит другим языковым знакам по

характеру своего знакового значения, последнее складывается из

семантических признаков разной степени обобщенности.

В содержании словесного знака можно строго разграничить: конкретное

содержание, свойственное индивидуальному знаку, категориально-семантическое

содержание, присущее семантическим категориям слов, и грамматическое,

свойственное самым крупным в языке классам слов. Соответственно

полнозначный словесный знак выстраивается в три ряда семантических

отношений — лексические парадигмы, семантические категории и лексико-

грамматические разряды слов — части речи. Лексическая абстракция, в отличие

от грамматической, носит ступенчатый характер, складывается из нескольких

рядов признаков, различных по степени своей обобщенности.

При этом каждая из ступеней абстракции имеет подчиненную связь с

вышестоящей и подчиняющую — с нижестоящей: целое составляется путем

включения нижестоящей в вышестоящую ступень абстракции. Например, в

значение англ. man 'мужчина' входят семы 'предметность', 'одушевленность',

'лицо', 'мужской пол'; означаемое словесного знака man может быть

определено следующим образом: 'предмет, одушевленный, относящийся к

человеческому роду, мужского пола, взрослый'.

Специфика полнозначного словесного знака заключается в характере его

означаемого, включающего в себя собственное значение знака, обозначение и

значимость в парадигматике, собственное значение и смысл («семантическое

приращение» в синтагматике).

Итак, естественный язык как особая органически целостная семиотическая

система обладает большим своеобразием. Специфика языковых знаков создается

прежде всего тем, что естественный язык служит средством познания

объективного мира и организации речемыслительной деятельности человека.

Языковые знаки, обладающие основными семиологическими функциями

обобщения, различения, интеграции и дифференциации, обеспечивают

номинативно-классификационную деятельность языка. Знаки любой другой

семиотической системы не имеют функции обобщения и интеграции, не обладают

номинативной функцией.

Способность языкового знака совмещать в себе как дифференцирующие, так

и интегрирующие семиологические функции (так называемые полные знаки),

свойство знаков вступать друг с другом в смысловые связи в линейном ряду

создает возможность порождения бесконечного числа новых знаков и новых

семантических значимостей — свойство, присущее исключительно естественному

языку или построенным на его основе символическим языкам наук. Это свойство

языковых знаков обеспечивает синтагматическую деятельность языка.

В основу определения типов языковых знаков, очевидно, может быть

положен характер семиологических функций знака, обусловливающий, в свою

очередь, тип означаемого, знакового значения. Могут быть выделены:

а) языковые знаки, которым в большей мере свойственна дифференцирующая

функция, например, фонемы;

б) языковые знаки, в которых отождествляющая функция превалирует над

дифференцирующей — грамматические морфемы и модели синтаксических и

семантических связей языковых единиц;

в) языковые знаки, которым присущи как дифференцирующая, так и

обобщающая функции, так называемые полные знаки (собственно знаки) — слова,

словосочетания, предложения.

Помимо функциональных отличий языковых знаков, семиотической системе

естественного языка, глобальной по своей сущности, присуща особая

структурная организация;

а) двойное членение языка, создающее основное своеобразие структурной

организации языковых знаков;

б) двойная структурная организация языковых элементов —

парадигматические смысловые отношения знаков и их синтагматические

семантические связи;

в) наличие «словаря» и «грамматики» в системе языка.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Л. А. Абрамян. Семиотика и смежные науки. — «Изв. АН АРМ. ССР», 1965,

№2.

2. Л. А. Абрамян. Гносеологические проблемы теории знаков, Ереван, 1968.

3. Э. Г. Аветян. Природа лингвистического знака. Ереван, 1968.

4. Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. IV. 1935.

5. Л. В. Баженов, Б. В. Бирюков. Семиотика и некоторые аспекты языка и

мышления, — В сб.: «Язык и мышление». М., 1967.

6. Л. Блумфилд. Язык. М., 1968.

7. М. Блэк. Лингвистическая относительность (Теоретические воззрения Б. Л.

Уорфа). — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 1. М., 1960.

8. Т. В. Булыгина. Особенности структурной организации языка как знаковой

системы и методы ее исследования. — В сб. «Материалы к конференции «Язык

как знаковая система особого рода»». М., 1967.

9. И. Вaxeк. Лингвистический словарь пражской школы. М., 1964.

10. А. А. Ветров. Лингвистика, логика, семиотика. «Вопросы философии»,

1967, №2.

11. А. А. Ветров. Семиотика и ее основные проблемы. М., 1968.

12. В. Н. Волошинов. Марксизм и философия языка. Л., 1929.

13. Л. С. Выготский. Избранные психологические исследования. М., 1956.

14. Л. С. Выготский. Мышление и речь. М. — Л., 1934.

15. Л. С. Выготский. Развитие высших психических функций М., 1960.

16. М. М. Гухман. Лингвистическая теория Л. Вейсгербера.— В сб.: «Вопросы

теории языка в современной зарубежной лингвистике». М., 1961.

17. М. М. Гухман. Э. Сепир и «Этнографическая лингвистика». — ВЯ, 1954, №1.

18. А. Ф. Демьяненко. О методологических направлениях семиотики и о связи

мышления и языка. — В сб.: «Язык и мышление». М., 1967.

19. Л. Ельмслев. Метод структурного анализа в лингвистике. — В кн.: В. А.

Звегинцев. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч.

II. М., 1965.

20. Л. Ельмслев. Пролегомены к теории языка. — В сб.: «Новое в

лингвистике», вып. 1. М., 1960.

21. А. А. Зализняк. Опыт анализа одной относительно простой знаковой

системы. — В сб.: «Структурно-типологические исследования». М., 1963.

22. В. А. Звегинцев. Глоссематика и лингвистика.—В сб.: «Новое в

лингвистике», вып. 1. М., 1960.

23. В. А. Звегинцев. Значение и понимание с точки зрения машины. — В сб.:

«Теоретические проблемы прикладной лингвистики», М., 1965.

24. В. А. Звегинцев. Очерки по общему языкознанию. М., 1962.

25. В. А. Звегинцев. Семасиология. М., 1957.

26. А. А. Зиновьев. Об основах абстрактной теории знаков.— В сб.: «Проблемы

структурной лингвистики». М., 1963.

27. Вяч. Вс. Иванов. Лингвистика и гуманитарные проблемы семиотики. — «Изв.

АН СССР». Серия литературы и языка, т. XXIII, вып. 3, 1968.

28. Вяч. Вс. Иванов. Язык в сопоставлении с другими средствами передачи и

хранения информации. — В сб.: «Прикладная лингвистика и машинный

перевод». Киев, 1962.

29. Э. В. Ильенков. Идеальное. «Философская энциклопедия», т. II. М., 1962.

30. С. О. Карцевский. Об асимметричном дуализме лингвистического знака. — В

кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX и XX веков в очерках и

извлечениях, ч. II. М., 1965.

31. С. Д. Кацнельсон. Содержание слова, значение, обозначение. М. — Л.,

1964.

32. Г. Клаус. Сила слова. М., 1967.

33. В. И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм. Сочинения, т. 14.

34. А. А. Леонтьев. Слово в речевой деятельности. М., 1965.

35. А. А. Леонтьев. Языковой знак как проблема психологии. — В сб.:

«Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода»», М.,

1967.

36. А. Мартине. О книге «Основы лингвистической теории» Луи Ельмслева. — В

сб.: «Новое в лингвистике», вып. 1. М., 1960.

37. А. Мартине. Основы общей лингвистики. — В сб.: «Новое в лингвистике»,

вып. 3. М., 1963.

38. В. В. Мартынов. Кибернетика, семиотика и лингвистика. Минск, 1967.

39. М. Б. Митин. Материальное и идеальное. «Вопросы философии», 1962, №2.

40. В. П. Мурат. Глоссематическая теория. — В кн.: «Основные направления

структурализма». М., 1964.

41. И. С. Нарекий. Современный позитивизм. М., 1961.

42. А. М. Пешковский. В чем же, наконец, сущность формальной грамматики? —

В кн.: А. М. Пешковский. Избранные труды. М., 1952.

43. В. Поржезинский. Введение в языковедение. Изд. 4. 1916.

44. И. И. Ревзин. О структурной лингвистике и семиотике. «Вопросы

философии», 1964, №4.

45. Л. О. Резников. Гносеологические вопросы семиотики. Л., 1964.

46. Л. О. Резников. Гносеология прагматизма и семиотика Ч. Морриса.

«Вопросы философии», 1963, №1.

47. А. А. Реформатский. Проблема фонемы в американской лингвистике. «Уч.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81