Общее языкознание - учебник

II степень интеграции — слово замещает несколько чувственных образов

от однородных предметов (слово кукла относится уже к нескольким предметам,

имеющим общие черты). Сигнальное значение слова здесь уже шире, чем

единичный чувственный образ, и вместе с тем менее конкретно.

III степень интеграции — слово замещает несколько чувственных образов

от разнородных предметов (слово игрушка обобщает и кукол, и мячики, и

кубики, и игрушечные автомобили, и т. д.). Сигнальное значение такого

слова очень широко и удалено от конкретных образов предметов.

IV степень интеграции — в слове сведен ряд обобщений предыдущей

степени (слово вещь, например, содержит в себе и обобщение, даваемое

словами игрушка, посуда, мебель и т. д. и т. д.). Сигнальное значение

такого слова чрезвычайно широко: связь его с чувственными корнями можно

проследить с большим трудом [32, 165—166].

Возникновение звуковой речи привело к образованию у человека так

называемой второй сигнальной системы. У человека возникли, развились и

достигли особого совершенства сигналы второй степени, т. е. сигналы,

заменяющие раздражение, исходящие непосредственно от предметов и явлений

окружающей нас действительности, в виде слов, произносимых, слышимых и

видимых. Первая сигнальная система — общая у людей с животными (система

раздражений, получаемых непосредственно от предметов материального мира);

вторая же, специфическая для человека,— система речевых сигналов. Слово

может быть также раздражителем, и притом таким, что оно может заменять и

вызывать те же реакции, что и непосредственный раздражитель, обозначаемый

определенным словом.

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ

КОММУНИКАТИВНОЙ ЗНАКОВОЙ СИСТЕМЫ

В предыдущем разделе была отмечена огромная роль слова как звукового

знака. Появление слова знаменовало собой не только появление более

совершенного способа общения между людьми. Оно одновременно способствовало

появлению качественно новой формы мышления, абстрактного словесного

(вербального) мышления, позволившего человеку проникнуть в сокровенные

тайники окружающего его мира.

Однако наличие в языке одних только слов само по себе никогда не могло

бы обеспечить никакой коммуникации. Простое перечисление слов, вроде:

ворона, сидеть, дерево или берег, лес, гореть — представляет с точки зрения

слушающего явную бессмыслицу, в которой нет никаких связей.

Чтобы объяснить причину этого явления, необходимо обратиться прежде

всего к внеязыковым формам коммуникации. Окружающая человека среда также

способна быть источником определенной информации. Когда человек

непосредственно наблюдает, как ворона сидит на дереве или на берегу горит

лес, то благодаря жизненному опыту, многократному наблюдению подобных

ситуаций в прошлом он хорошо понимает, что здесь происходит, поскольку все

элементы данной ситуации непосредственно даны в их естественной связи.

Человек настолько привык к постоянному воздействию внешнего мира, что

легче всего он может понять только те связи предметов, которые он

обнаруживает в ежедневно наблюдаемых им конкретных ситуациях.

Когда говорящий желает что-либо сообщить другому, он вычленяет какую-

то часть ситуации, так как единичный речевой акт не в состоянии описать

всей ситуации в целом, и строит элементарную языковую модель избранной им

естественной микроситуации. Он обязан прежде всего указать на составляющие

ее элементы (в данном случае — определенные предметы) и выразить средствами

языка связи между этими предметами. В противном случае коммуникация не

достигает своей цели, так как собеседник или слушающий будет не в состоянии

что-либо понять. Предложения типа Ворона сидит на дереве или На берегу

горит лес будут представлять языковые модели этих двух ситуаций. Они дают

возможность слушающему мысленно представить действительные ситуации,

поскольку элементы языковых моделей и связи между ними изоморфны элементам

и связи подобных ситуаций, наблюдаемых в действительности. В данном случае

обозначены предметы, указаны их свойства и выражены отношения между ними. В

приведенном примере они выражены указанием на пространственные или

локальные характеристики (сидит на дереве, на берегу горит).

Читатель может на это возразить, что мы часто мыслим, не представляя

конкретных ситуаций. Действительно, мышление современного человека стало

настолько абстрактным, что оно часто обходится без представлений конкретных

ситуаций. Однако нельзя при этом забывать, что все типы предложений, по

крайней мере в их генезисе, представляли языковые модели конкретных

ситуаций, которые по мере развития человеческого мышления эпизодически

могли наполняться довольно абстрактным содержанием. Без создания языковых

моделей конкретных ситуаций языковое выражение элементарных связей между

предметами и явлениями окружающего нас материального мира было бы

фактически невозможно.

Когда человек непосредственно наблюдает какую-либо конкретную

ситуацию, он не нуждается в дроблении самой ситуации на элементы, поскольку

все эти элементы оказываются понятными в их естественном единстве и

целостности, наблюдаемых непосредственно.

Всякое языковое выражение предназначено прежде всего для другого

человека. Нужно выразить свою мысль в языковой форме так, чтобы слушающий

понял. Необходимость создания языковых моделей естественных ситуаций

требует объективации отдельных свойств предметов и отношений. В нашем

сознании они отделяются от их естественных носителей, находят отдельные

выражения в словах и формах языка или в смысловых аналогах этих форм. По

этой причине в каждом языке количество слов намного превосходит

количество самостоятельно существующих явлений действительности. Такие

понятия, как «теплота» или «твердость», «справедливость», «высота»,

«близость», «даль» и т. п., отдельно в природе не существуют.

Теплота является производным определенного состояния молекул и

неотделима от самого тела, где это движение происходит. То же самое следует

сказать и о твердости. Справедливость может проявляться в поступках,

представлять известный комплекс норм и т. д., но отдельно существующего

предмета, который мы могли бы назвать «справедливостью», в окружающем нас

мире также не существует. Понятия «даль», «близость», «высота» и т. п.

порождены чисто человеческой необходимостью ориентации в пространстве.

Предмет может существовать совершенно независимо от того, находится он

близко или далеко от говорящего субъекта.

Широко распространено мнение о том, что каждое слово обобщает. Однако

способность слова к большой генерализации огромного количества фактов не

должна затемнить другое: слову присуща одновременно способность к дроблению

предметов и явлений действительности. Слово одновременно и обобщает и

дробит действительность: «... Возьмем такое понятие как «тяжесть». Оно, с

одной стороны, есть результат дробления действительности, ибо есть

результат абстрагирования от формы, размеров, цвета, твердости и других

свойств и качеств различных предметов. Но тем же словом «тяжесть» мы

выражаем понятие, обобщающее огромное количество фактов, ибо в нем мыслится

не одно из свойств одного-единственного предмета, а свойство, общее

огромному количеству предметов и явлений действительности, рассматриваемых

определенной своей стороной» [15, 91—92].

Живая действительность в языке преображается. Все дробится на

отдельные как бы изолированно, или дискретно существующие элементы, многие

из которых на самом деле отдельно вообще не существуют. Иначе и быть не

может, так как отсутствие непосредственного созерцания требует определенной

замены, известного объяснения, конструирования его содержания.

Необходимость дробления действительности и выражения результатов этого

дробления отдельными словами в процессе коммуникации диктуется не только

стремлением к созданию языковых ситуационных моделей. Выше уже говорилось о

том, что в основе актов коммуникации лежит отражение человеком окружающей

его объективной действительности. Это отражение не должно представлять

познание каких-нибудь отдельных сторон действительности. Оно должно быть

относительно всесторонним и полным.

Свойства предметов и их закономерные связи также раскрываются в актах

коммуникации. В актах коммуникации предмет получает различные определения.

По этой причине человеческая речь осуществляется преимущественно в

форме предложений, в которых обычно выражается какое-нибудь суждение о

предмете, раскрывающее его признаки и его отношения к другим предметам.

Всякое определение рассматривает предмет только с какой-то одной стороны,

составляя истину относительную. Только сумма определений дает всестороннее

знание предмета — истину всестороннюю и конкретную. Для того чтобы найти в

предмете существенное, охватить предмет со всех сторон, надо высказать ряд

суждений об относительной значимости их, выделить из этого множества

предикатов существенный, тот, который глубже отражает объективные связи

вещей.

В актах коммуникации находят языковое выражение формы мышления, из

которых основными являются суждение, и предложение. Как будет показано

ниже, построение ситуативных языковых моделей в разных языках мира

отличается большим разнообразием. Логическое мышление отражает законы

диалектики материального мира. Оно основано на отвлечении самых общих

связей и зависимостей предметов и явлений внешнего мира. Общность основных

закономерностей объективного мира находит свое отражение в законах логики,

которые являются едиными для всех людей законами связи мысли в рассуждении.

Именно благодаря этому логический строй мысли у всех народов —

существовавших в прошлом и современных — одинаков, хотя сами мысли в

различных языках мира могут выражаться по-разному.

Обычно утверждают, что в языке находят свое выражение три основные

формы мышления — понятие, суждение и умозаключение. Однако в процессе

познания объективного мира человек практически никогда не оперирует одними

только понятиями вне суждений и умозаключений.

Процесс обнаружения общих свойств вещей начинается с самой простой

формы отражения внешнего мира в нашем сознании, в которой мы отображаем

наличие или отсутствие у предмета каких-либо признаков и связей, например:

сосна (есть) дерево, колхоз (есть) социалистическое предприятие, снег

белый. Суждение состоит из двух основных элементов — субъекта суждения, или

логического подлежащего, и предиката суждения, или логического сказуемого.

В языке суждение выражается предложением, хотя, по мнению логиков, не

каждое предложение может быть суждением.

Оба члена суждения должны быть связаны так называемой предикативной

связью. Без предикативной связи нет суждений. Раскрытие признака предмета

может осуществляться в языке и атрибутивным способом, ср. русск. красный

карандаш. Логика, однако, не считает подобные сочетания суждениями,

поскольку здесь в предикативной связи признак приписывается понятию как

собственный. Следовательно, при атрибутивной связи отношение одного

понятия к другому понятию не устанавливается. Н. И. Жинкин рассматривает

поэтому атрибут как предикат второго порядка [25, 30].

В суждении отражается объективная связь между предметом и его

свойствами. Суждение имеет довольно много отдельных видов, которые

классифицируются по содержанию, объему и количеству отображаемых предметов,

по характеру связи между отображаемыми предметами и их свойствами и по

степени существенности для предмета отображаемого свойства. Отображая связи

и отношения предметов материального мира, наши суждения в процессе мышления

связываются друг с другом. Сопоставляя суждения, связывая вновь полученные

суждения с имеющимися суждениями, мы выводим новое знание об окружающей

действительности. Подобные операции с суждениями и являются

умозаключениями.

Умозаключение тем отличается от суждения и понятия, что оно

представляет связь отдельных мыслей, между которыми имеется логическая

связь, отображающая взаимосвязь предметов и явлений объективного мира.

Умозаключения могут быть индуктивными, когда процесс рассуждения идет

от знания единичных или частных фактов к знанию общего правила, и

дедуктивными, когда процесс рассуждения идет от знания общего правила к

знанию о каком-либо единичном факте, на который данное общее правило

распространяется. Умозаключения являются особо важной формой познания

окружающего мира. Все выводы фактически основываются на умозаключениях.

Суждение и умозаключение представляют основные формы, с помощью

которых осуществляется логическое мышление со всеми присущими ему

логическими операциями.

Однако человеческая коммуникация, осуществляемая средствами языка, не

сводится только к беспристрастному отражению предметов и явлений

материального мира и закономерных связей между ними.

Необходимо постоянно иметь в виду, что языком для целей общения

пользуются люди. Поэтому физиологические особенности человеческого

организма, специфические особенности коммуникационной техники и, наконец,

специфика языкового знака, органически не связанного с природой

обозначаемого, превращают язык в особый феномен, отличающийся целым рядом

характерных свойств.

Если бы язык служил только средством выражения предметов и явлений

окружающего мира, отраженных в нашем мышлении, их свойств и закономерных

связей, то можно полагать, что подобный язык был бы мало похож на те живые

языки, которыми люди пользуются в повседневной жизни.

Хотя в некоторых планах речи и возможна сухая констатация того,

что происходит в окружающем мире, не она является характерной для

человеческого языка как средства коммуникации. Шарль Балли справедливо

замечает, что идеей является всякий психический акт, при котором мы,

преодолевая собственное «я», проникаем в область того, что существует

отдельно и независимо от нас. Однако это усилие почти всегда тщетно, ибо мы

являемся рабами собственного «я», мы постоянно примешиваем его к

действительности, и последняя не отражается, а преломляется в нас, т. е.

подвергается искажениям, причина которых кроется в самой природе нашего

«я». Далее Балли указывает, что нашу индивидуальность составляет

эмоциональная сторона нашего существа: наши чувства, побуждения, желания,

стремления — одним словом, все, что составляет нашу духовную жизнь, что так

или иначе отражается на деятельности нашего физического существа, все, что

стимулирует нас к действию, все, из чего складываются не зависящие от

рассудка темперамент и характер человека [2, 22—23].

В акте речи проявляется отношение говорящего к совершаемому действию,

трактовка его как действия, вполне реального или нереального, желаемого,

предполагаемого или потенциально возможного. Это отношение лежит в основе

категории модальности, которая, как известно, не играет никакой

существенной роли при характеристике предметов и явлений.

Говорящий стремится сделать речь более доходчивой и доступной

пониманию своего собеседника. Осуществление этой необходимости ведет к

появлению целого ряда средств, как, например, логическое ударение,

употребление различного рода выделительных и усилительных частиц,

пояснительных и вводных слов, стремление к экспрессии, выражающейся в

употреблении слов в переносном, или метафорическом, значении, в подборе

специальных образных выражений и более сильно действующих на восприятие

языковых средств.

Свойства предметов материального мира не зависят от их

пространственного расположения. Кусок гранита не будет менять своих свойств

в зависимости от того, находится он в десяти метрах от говорящего или на

расстоянии километра от него, будет он лежать под деревом или на вершине

горы. Между тем в процессе речи пространственные характеристики имеют очень

большое значение, и для их выражения имеется целая система языковых

средств, например, различного типа местоимения, местоименные наречия и т.

п.

Отличительной особенностью коммуникативных актов, осуществляемых при

помощи языка, является их ярко выраженная избирательность. Ситуация, в

которой происходит общение, может иметь бесчисленное множество самых

различных характеристик, но в каждом коммуникативном акте из этого

континуума отбирается что-то одно, и на него направляется внимание

собеседника. Возникает необходимость наличия в языке особых

дейктических средств. Этим объясняется, например, тот примечательный факт,

что ни один язык мира не обходится без местоимений.

Различные пространственные характеристики также обладают дейктической,

ограничительной функцией, хотя и более слабо выраженной, чем у местоимений.

Пространственные характеристики нужны для ориентации собеседника,

концентрации его внимания на определенных предметах или явлениях, более

четкого отграничения содержания высказываемой мысли и т. п.

В окружающем нас мире нет таких явлений, как определенность или

неопределенность предмета, тем не менее во многих языках мира имеются

артикли. Артикли также относятся к чисто вспомогательным средствам речевой

ориентации.

Во многих языках мира существует такая часть речи, как союзы. В

реальном мире вещей и явлений нет ничего, что бы соответствовало союзам.

Союзы созданы человеком как техническое средство для выражения логической

связи между отдельными высказываниями. В этом легко убедиться при

непосредственном наблюдении различных реальных ситуаций. Если вы видите,

что молния ударила в дерево, и оно сломалось, вы не нуждаетесь в каких-либо

связующих средствах между этими явлениями, так как причина и следствие даны

наглядно. Другое дело, когда сообщается об этом в речи или письменно на

бумаге. Связь между суждениями можно выразить, например, таким способом:

Дерево сломалось, потому что в него ударила молния.

Во многих языках существует целая система так называемых придаточных

предложений. Однако придаточные предложения относятся только к технике

речи. В. Н. Мороз справедливо замечает, что никаких придаточных актов

познания никогда не было. Что касается так называемых придаточных

предложений, по крайней мере определительных, подлежащных, места, времени и

других, то они имеют те же функции, что и определение [40, 75].

В среде логиков до сих пор идет спор о том, является ли вопросительное

предложение суждением. Большинство логиков склоняется к тому, что

вопросительное предложение по своей сущности не является суждением,

поскольку говорящий в данном случае не ставит задачей раскрытие каких-либо

новых средств предмета.

Более правы, пожалуй, те логики, которые вопрос рассматривают как

форму суждения, использованную в специальных целях. Вопросительное

предложение является специфическим атрибутом коммуникативной техники,

поскольку в окружающем нас мире нет явлений, аналогичных вопросу.

Таким же специфическим атрибутом коммуникативной техники является

побудительное предложение.

В некоторых языках существует явление, называемое consecutio temporum

(последовательность времен), когда постановка времени в придаточном

предложении в известных случаях определяется временем главного

предложения. Это также чисто языковое явление, не имеющее логических

обоснований в реальной действительности.

В окружающей нас действительности каждый предмет может быть только

самим собой. Так, например, разветвление реки по существу не имеет ничего

общего с рукавом одежды, хотя оно может иметь общее с ним наименование, ср.

русск. рукав реки и рукав пальто. Сосна в реальной действительности никогда

не может превратиться в хлеб, но слова, служащие для их наименования, могут

совпасть в одном звуковом комплексе, ср. фр. pin 'сосна' и pain 'хлеб'

(произн. рF?) [52, 89]. Лошадь и корова разные животные, но морд. li?me

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81